Девочка-война
Шрифт:
Но вот я уже слышу, как он шелестит, очевидно, постельным бельем, раздевается и ложится на диван, а потом совсем меркнет приглушенный свет, погружая квартиру в почти абсолютную тишину и темноту. И только шум никогда не спящей Москвы становится свидетелем того, как я лежу в его постели и мечтаю, чтобы он пришел ко мне.
Десять минут, двадцать, тридцать...
И наконец-то я слышу это! Как он встает с дивана и идет в мою сторону, а потом замирает в проходе, не решаясь пройти дальше.
– Пожалуйста!
– беззвучно проговариваю
Но он делает шаг, а потом еще один, пока не оказывается рядом с кроватью, а потом осторожно укладывается рядом со мной. И вот мы уже лежим лицом друг к другу и сердце мое так истошно стучит в груди, что мне становится больно от его дикой агонии. Оно рвется к нему, я знаю. Глупое, глупое сердце.
Еще ближе ко мне.
И вот уже горячая, тяжелая ладонь ложится ко мне на талию, заставляя всех бабочек внутри моего живота разом вспорхнуть и полететь в неведанные дали.
Еще ближе.
И его лоб касается моего лба, и мы начинаем дышать одним воздухом на двоих.
Еще ближе.
И наши губы соприкасаются и тело прошивает молния облегчения в замесе с нетерпением, предвкушением и отчаянием от того, что мы можем не сделать еще один шаг навстречу друг другу.
И мы его делаем.
И вот уже язык Демида скользнул в мой рот и чувственный, наполненный облегчением и любовью, стон срывается с моих губ. И этот стон срабатывает как катализатор. Он срывает с нас все предохранители. И нет больше девочки Агаты. Есть только та, которая пылает и горит в огне и мечтает только об одном, чтобы это никогда не кончалось.
Его руки повсюду, его рот и язык творят со мной что-то невообразимое, он уже не лежит рядом со мной, теперь он сверху и я вся в его власти. Вся!
И я не собираюсь поворачивать назад. Пусть это игра. Или очередной спор. Пусть! Но я хочу быть тут. С ним. В первый свой раз.
Моя футболка задрана слишком высоко, я перед ним как на ладони и сердце нараспашку. Мои руки путешествуют по его сильному и такому любимому мною телу, а наши движения слишком похожи на самый древний танец любви. И он тоже весь полыхает рядом со мной. Разве не об этом я мечтала? Чтобы он сходил с ума, когда смотрит на меня, целует меня, трогает меня...
Да! Об этом.
И я доверчиво прижимаюсь к нему и прошу его только об одном:
– Пожалуйста, будь нежнее. Я никогда прежде этого не делала.
Только вот он словно замирает от моих слов, а я до судорог сжимаюсь от страха. Но потом Демид так крепко прижимает меня к себе и бережно, очень ласково целует в губы, а затем выдыхает:
– Спасибо тебе за это.
А дальше он только баюкает меня в своих стальных и таких до боли родных объятиях и ласково целует в макушку.
– Демид?
– уже в полудреме спрашиваю я его.
– Не так, - отвечает он и я засыпаю.
Глава 50
POV
Я где-то между сном и явью. Я хочу оставаться здесь вечно. Тут так уютно и пахнет счастьем. И даже пульсирующая в висках боль не мешает мне наслаждаться тем, что под моими руками так божественно ощущается сильное, мускулистое тело.. .м-м-м.. .а по моему бедру и ягодице скользит горячая ладонь, слегка прихватывает и прижимает к себе.
Нет, я категорически не хочу просыпаться, мне нравится этот сон. Да-да, я посмотрю его еще немного.
Я проваливаюсь в дрему как Алиса в кроличью нору, но где-то на полпути своего падения ощущаю, как нежную кожу шеи щекочет что-то колючее, и влажный язык скользит по ушной раковине.
– Ох, - вырывается из меня вздох, наполненный истомой, а по телу пробегают мурашки удовольствия.
Я что-то неразборчиво бурчу и пытаюсь вывернуться из стальных объятий, чтобы ухватить свой сон за хвост, но все, на что меня хватает, так это отвернуться, спрятать лицо в одеяле и облегченно выдохнуть, когда меня ласково обнимают сзади. О, Господи, да!
Но реальность уже стучала в дверь, безжалостно и беспощадно, словно отбойным молотком размазывая мои мозги по реальной картине мира.
Чье это колено, что вклинилось между моих ног?
Чья это рука, что так вольготно поглаживает мой живот?
Кто это, что дышит сейчас мне в шею и целует кожу в районе роста волос?
Что? Вообще? Происходит?
Я распахиваю глаза и захлебываюсь в воспоминаниях, таких ярких и таких невыносимых. Боже, что же я натворила? Перед глазами от этой мысли тут же услужливо всплывает картинка, где я реву в туалетной кабинке клуба, желая только одного - любви сероглазого расписного мажора. На вот, блин, Агата, получи и распишись!
А дальше - больше. И хочется стонать в голос от своих вчерашних слов и поступков. О, черт, мне категорически нельзя пить! Я целовала его, трогала его, чуть девственность ему свою не подарила на блюдечке с золотой каемочкой.
Вот, Демид, бери и пользуйся, я же себя именно для тебя двадцать один год берегла. Позорище! Пьяное, влюбленное до одури позорище!
Хорошо хоть душу свою перед ним не вывернула. А ведь я вчера была к этому близка, как никогда. Слава Богам, пронесло! А так бы все, точно можно было бы идти и топиться в Москве реке, сейчас же еще можно сделать морду кирпичом и потихонечку свалить домой.
Я осторожно, не делая резких движений, выковыряла себя из одеяла и из его объятий, а затем также медленно села на кровати. Хотя, не скорою, хотелось просто драпать отсюда со всех ног, вопя что-то типа «спасите, помогите», но я, сцепив зубы, приказывала себе быть хотя бы адекватной. Хотя бы...
– Далеко собралась?
– его голос, бархатный и слегка хрипловатый, пробирает меня до костей, от чего-то заставляя бабочек в моем животе порхать и порхать.
От чего-то? П-ф-ф, Агата, ну не смеши ты бабушкины тапочки! Прям тайна века!