Девочка. Сборник рассказов
Шрифт:
– Которая в синем купальничке?
– Ага!
– Она чья?
– Не знаю…
– Узнаем…
– А за меня её выдадут?
– Однозначно….
Таймень был съеден, спирт выпит.
На следующий день Он улетел в Северо-Байкальскую горную страну, куда собирались полететь с Ней. Почти месяц бродил с поисковиками-геологами по диким кручам, жил на высоком плато, где разряжённый воздух свинцово отяжелял голову, замедляя кровоток, награждая бессонницей. Перенёс горную болезнь и, оказавшись с двумя поисковиками в теснине горной реки, чуть было не погиб на её порогах. И всё это время ни о чём не мог думать,
…Их вывозил из той речной теснины Володя Толбатов. При встрече крепко обнялись, и Володя сказал.
– Ну и везучий ты, дружище! Районное начальство приняло решение выделить тебе участок для строительства дома на твоём любимом Камешке. Стройматериалами помогут. А у меня есть шабаши-умельцы – возведут жило в месяц!
Тот хмельной разговор для друга не был пьяным бредом. Давняя мечта обрести свой дом над Рекою становилась явью.
Самолёт из Иркутска в посёлок делал промежуточную посадку в Киренске. Свободных мест не было. Но Володя договорился по радиосвязи с командиром корабля.
– Тебя возьмут на борт! Замётано. Дежурная на посадке в курсе, в кассе дадут билет без места, заказан на твоё имя. А я полетел в горы, вытаскивать геологов…
Рейсовый в Киренске делал дозаправку, пассажиров попросили пройти в аэровокзал. Он стоял чуть поодаль от входа и смотрел, как те пересекают бетонную площадку. Многие были знакомы, но никто не обратил на него внимания. И вдруг в этой толпе он увидел девушку в лёгком светлом платье и узнал её.
Она не была похожа на ту девочку в лодке и на весёлую озорную с солнечными пяточкам, игравшую с ним в реке. Но это была она. Он осознал это разумом, но более – сердцем. И вдруг понял, что в тот злополучный вечер смотрел только на неё… Но, отрицая это, не лгал, потому что видел тогда Реку, превращающуюся в Девушку… Мечту всей жизни….
Она прошла рядом, мельком взглянула… И не узнала…
В тот же день Он улетел в Москву…
По ягоду
Эта история произошла давно. В самые первые годы моего странствования по Сибири. Теперь, оглядываясь на пережитое, удивляюсь той беспечности, тому безрассудству, которое владело мной тогда.
Родившийся в Среднерусье, в самом его центре, прожив до двадцати с лишним лет в подмосковных весях, я, впервые попав в таёжные дебри, принял их так, словно и не желал для себя иного места на земле.
Тайга, тогда дремучая и дикая, не пугала, но манила к себе, звала. И, подчиняясь этому зову, видя вокруг только доброе, только великий простор, великую свободу и радость, я постоянно впутывался в рискованные предприятия, в которых и бывалый таёжник повременит участвовать.
Я бездумно шёл на охоту за медведем, не удосужившись даже пристрелять чужое ружьишко. Своего тогда не было, но всегда находились отчаянные и добрые души, которые всем поделятся, только поддержи их в каком-либо
И даже стрелял по зверю, не будучи уверенным, что попаду.
Случалось, что выдавал себя за бывалого и удачливого таёжника, сам организовывал охоты, в которых на поверку оказывалось, что ни один из нас даже приблизительно не знает, что и как надо делать на промысле.
Однажды компанией, в которой каждый такой же знаток и следопыт, мы проблуждали по тайге пять долгих дней без еды. И приготовились уже принять неминуемую смерть, когда нас обнаружил почти слепой и глуховатый мужичишка. Он вышел из таёжной дебри без собак, без какого-либо оружия, удивив предложением:
– Чё, ребятки, тудока разлеглися. Айдате до избы.
Оказалось, что все пять дней толкались мы вокруг села, из которого вышли на охоту. И все эти дни нас слышали и видели местные люди, гадая, зачем это потребовалось «экспедиторам» шастать столько дён вокруг села, ночевать в тайге и не по делу булгачиться.
А мы считали, что ушли на десятки километров в таёжные урманы, заблудились и погибаем.
Кстати, люди, плутающие по тайге, чаще всего гибнут вблизи человеческого жилья.
И эта история, о которой хочу рассказать, тоже произошла от безрассудства.
Такого урожая брусники я никогда ещё не видел. Ягоды, скрывая и землю, и листья, лежали сплошь. Ягодка к ягодке, словно бы сотканные друг с другом. Они были ярко-красными, тугими, готовые брызнуть спелым соком. Ни розовых, ни тем более белых не было. Горбовики наши, плоские берестяные чувалы, наполнились до обидного быстро. И мы набрали ещё ягоды во всё, во что её было можно высыпать: в куртки, накомарники, в карманы брюк… Но всё хотелось взять больше.
Простое решение – завтра же вернуться сюда – и обрадовало нас, и дало возможность вовремя выйти к реке, где оставили лодку. Свой выход мы определили затесями, чтобы завтра, не теряя времени, напрямик наладиться к ягодникам.
Однако назавтра товарищ ехать по ягоду не смог, и я, протолкавшись целое утро по селу в поисках попутчиков и не сговоря никого, решил ехать за ягодой один.
В моём распоряжении была лодка с подвесным мотором, которую я загрузил четырьмя горбовиками, и к полудню выехал из села.
Мне было хорошо и даже весело одному на реке.
Мотор работал чётко, фарватер лёгкий, до самого вчерашнего причала ни одной мели. Страшные в летнюю межень шиверы, стремительные порожистые сливы были высоко покрыты водой, и катил я по реке с ветерком. Ветерок пахнул всеми запахами осени, был густ и сладок, и я, озорно делая губы трубочкой, втягивал его, да так, что порою захлебывался, но и это радовало.
Чтобы не ошибиться местом, я считал притоки по правую руку от себя.
От седьмого притока надо считать душаны – длинные озёра, образованные старым руслом. Их должно быть шесть. И каждый из них я держал в памяти. Но уже за вторым неожиданно открылся приток.
Для верности я развернул лодку и вернулся к тому самому, от которого надо было считать душаны… Всё верно. Ошибки не было. Я даже причалился к долгой песчаной косе, которую нанёс этот последний, а если идти к селу, то первый приток. Легко обнаружил на ней место, где мы вчера с товарищем сидели и где он преподавал мне науку ориентации по притокам. Легко нашёл и забитые в песок каблуками окурки.