Девочки-лунатики
Шрифт:
Они не попробовали, неохотно расступились и с жадным интересом смотрели, как она выволакивает свои вещи из тамбура, а потом, словно дрова, закидывает их в открытый зев лифта. И только когда двери закрылись, отсекая Олесю от любопытствующей толпы, она позволила себе не держать лицо и разрыдалась.
— Сволочи, сволочи! — лепетала она, размазывая слезы по щекам. — Какие же вы все сволочи!
Деваться было некуда, и Олеся, вызвав такси, долго топталась на месте вокруг своих сумок, ежилась от холода, мучительно соображая,
Она сделала вид, что не замечает этих перекрещенных, словно клинки, взглядов, и с деланным безразличием уставилась на мальчика в синем комбинезончике, который стремглав побежал к вышедшему из соседнего подъезда Деду Морозу. Задрав голову, мальчик что-то восторженно закричал и потянулся рукой к красному мешку. Ряженый погрозил ему варежкой, сунул руку в мешок и, выудив оттуда шоколадку, отдал ее ребенку. Опрометчивое действие имело неожиданные последствия. Дети со всего двора бросились к Деду Морозу и стали скакать вокруг, требую подарки. Олеся раздраженно отвернулась.
«У всех праздник, — мрачно подумала она. — Кроме меня».
Ехать тоже было некуда. В Москве никто не ждал. Телефон молчал, хотя она сама виновата, сменила сим-карту, и даже родителей в известность не поставила. Оно и к лучшему, хотя мать наверняка обрывает телефоны, не зная, куда делась непутевая дочь. Но броситься к родителям сейчас Олеся не могла, не зная, как они отреагируют. Даже думать об этом было зябко и неприятно. Представив перевернутое лицо матери и убитого новостями отца, Олеся вздрогнула. Господи, о чем она вообще думала, когда соглашалась на сладкие речи Пряникова?
Кто еще? Все контакты ограничивались тусовкой из порностудии, Каринкой и еще… Васей. Ну да, конечно, Васей! Простым, понятным, съехавшим из общаги в Митино, в крохотную халупку, где она никогда не была, но адрес- то вот он, вбит в память телефона! Как она сразу не подумала? Олеся вытащила мобильный, провела пальцем по сенсорному экрану, торопливо прижав палец к стеклу, как только в мельтешении имен появилось знакомое имя и, нажав на кнопку вызова, прижала трубку к уху.
— Алло?
— Васенька, привет.
— Привет… А кто это?
Не узнал или прикидывается? Олеся делано рассмеялась, чувствуя, что фальшивит, но по телефону, слава богу, это не так заметно.
— Господи, да я это. Ты что, по голосу не понял?
Возникла неловкая пауза, а затем Вася, словно нехотя произнес:
— А, это ты…
— Это я, — ответила Олеся. — Буквально только что прилетела, и вот, уже тебе звоню. Слушай, давай я прямо к тебе приеду. Я тут кое-какие подарки привезла, хочу тебе отдать на память о тайском вояже, ну и поболтаем. Васенька, я так соскучилась, ты бы знал…
— Олесь, — вклинился Вася. — Олеся, ты это…
— Что?
Вася
— Ты мне, пожалуйста, не звони больше, ладно?
Олеся застыла, едва не выронив телефон, а потом, с неожиданной злостью спросила:
— Это потому, что я в порно снималась, да?
— Да какая разница, где ты снималась? — устало сказал Вася, но она не желала его слушать и закричала в трубку:
— Значит, пока ты думал, что я — продавщица шмотья, тебя все устраивало, да? Ко мне домой ходил, хлеб мой жрал и не брезговал, между прочим. А сейчас, когда на меня все, словно собаки набросились, отвернулся? Так, да?
— Мне по фигу, где ты снималась, — резко ответил он, прерывая ее крик, на который уже оборачивались. — Хоть в блокбастере, хоть в порнухе. А за хлеб твой я отработал. И вообще… Для меня важно другое: порядочный человек, или сука. Ты меня еще тогда перед Черским подставила. Я был вынужден оправдываться потом. А когда прошла кастинг, ты меня стряхнула с плеча, как дохлого мотылька, потому что Вася — лох, Вася — отстой. К Васе можно только с бедами идти. Когда тебе было хорошо, ты о Васе не вспоминала.
— Что ты ерунду говоришь? Я всегда была твоим другом, всегда поддерживала. И сейчас тебе первому позвонила! Боже, какая я дура! Перла тебе эти подарки… Старалась…
— Да? — издевательски рассмеялся он. — И что же ты такое мне привезла?
Олеся замешкалась, потому что никаких подарков для Василия она и не думала везти, лихорадочно перебрала скопившееся у нее барахло, но ничего умного придумать так и не смогла и потому небрежно сказала:
— Ой, да много всего, даже не упомнишь…
— Ну да, я так и думал… В общем, ты уж прости, но проверку на вшивость ты провалила. Давай на этом наш диалог закончим.
Диалог… Надо же, каких умных слов понабрался под руководством мадам Голубевой! Давно ли нос рукавом утирать разучился и начал жрать при помощи вилки и ножа?
Ей хотелось думать о нем с ненавистью, хотелось выпалить что-то презрительное, способное уравнять их на этих раскачивающих весах, но как назло, от обиды все мысли путались, а она ведь никогда не была остра на язык, чтобы мгновенно парировать жалящие уколы. Глаза зажгло от горючих слез, и она задрала голову вверх и зажмурилась. Вася сопел в трубку.
— Я думала: ты мне друг, — обиженно всхлипнула Олеся.
— Я тоже так думал, — безжалостно ответил он и отключился.
Олеся оторвала телефон от уха и посмотрела на лоснящийся пластик, будто он ее укусил. Вот, значит, как… И что? Куда теперь?
Такси медленно подползло к подъезду. Водитель, волоокий пузатый кавказец, вышел, помог забросить сумки в багажник и без всяких разговоров повез ее подальше от любопытных глаз. Олеся опустила на глаза ненужные в такую пасмурную погоду очки, словно поднимая рыцарский щит против летящих в голову ядовитых стрел. Казалось, весь двор вытаращился на нее, да еще из окон пялились любопытствующие, хотя, может, это только мерещилось от мнительности.