Девственница
Шрифт:
– Спасибо, - сказал Кингсли, складывая приглашение и засовывая его обратно в конверт. Она знала, что он благодарит ее не только за доставку почты.
– Пожалуйста, - ответила Нора и поцеловала его в щеку.
– Так что мы будем делать сегодня вечером?
– спросил Кингсли, отойдя от камина и подойдя к окну. Снаружи буря продолжала штурмовать замок.
– Рассказывать истории о привидениях? Ночь для этого подходящая.
– Возможно, Элеонор захочет рассказать нам о том, как она, цитирую, «трахалась с монахиней» в монастыре своей матери, -
– Ты трахнула монашку в монастыре своей матери?
– спросил Кингсли, повернувшись и искоса взглянув на нее.
– Когда это случилось?
– В тот год, - ответила Нора и Кингсли поморщился. Он тоже знал, что это значило.
– И ты никогда не говорила мне об этом?
– спросил Кингсли.
– Какое тебе дело до того, что я сплю с монахиней?
– Потому что это секс с монахиней, - драматически акцентировал Кингсли.
– Это касается меня во всех смыслах. Мне нужно знать, как она выглядела, ее имя, была ли у нее маленькая грудь или большая. У тебя есть фотографии, где вы с ней вместе? И можешь рассказать в деталях, что именно ты с ней делала, а я буду делать заметки?
– Могу, - ответила Нора, - но не буду.
– Я бы мог приказать тебе, - сказал Сорен и Нора зарычала.
– Ты такой же неприятный, как и он, - она указала пальцем на Кингсли.
– Вы извращенцы, оба. J’accuse.
Кингсли кивнул.
– J’accepte.
– Это был действительно тяжелый год для всех нас, - сказала Нора.
– И это было двенадцать лет назад. Можете ли вы назвать мне хоть одну вескую причину, почему мы должны все это ворошить сегодня вечером?
– Назову, - ответил Кингсли.
– Потому что ты трахала монахиню. C’est la raison.
Нора приложила руку ко лбу.
– Господи, спаси меня сегодня от этих мужчин.
– И я бы хотел знать, - сказал Сорен, и в комнате стало тихо от мрачности тенора его голоса.
– Никто из вас никогда не рассказывал мне, что случилось в тот год, когда вы оба уехали.
– Может быть, потому что ты не хочешь этого знать, - сказала Нора, подходя к кровати и забираясь на нее с противоположной от Сорена стороны. Она прижала подушку к животу и села, скрестив ноги.
– В конце концов, ты не был нашим любимым человеком в тот год.
– В тот год и я был не самым любимым мною человеком, - ответил Сорен, согнув ногу и положив руку на колено. Кингсли подошел к кровати и вытянулся в ногах, лежа на боку лицом к ним.
– Вы оба исчезли вместе со мной, а когда вернулись, все изменилось.
– Я встретил Джульетту, - продолжил Кингсли.
– Именно это я и сделал в тот год.
– Ты никогда не рассказывал, как это произошло, - сказал Сорен.
– И ты, - он посмотрел на Нору, - никогда не рассказывала почему вернулась.
– Ты действительно хочешь это знать?
– спросила она, глядя ему в глаза.
– Теперь мы все счастливы.
– Она посмотрела на Кинга и снова на Сорена.
– Невежество - плохое
– Расскажи мне, что случилось.
Нора повернула голову и посмотрела в темно-карие глаза Кингсли. Они долго молча смотрели друг на друга. Она никогда не рассказывала Кингсли о том, что произошло, когда она ушла от Сорена. И Кингсли никогда не говорил ей об этом. В более честные моменты она призналась бы, что ей было любопытно, что Кингсли делал в то время и почему он ушел, когда ушла она.
– Это прозвучало как приказ, - сказала Нора Кингсли.
– Верно, - ответил Кинг, так же привыкший выполнять приказы Сорена.
– Кто начнет?
– спросила она его.
– Ты ушла первой, - ответил Кинг Норе. Его игривость улетучилась. Она заметила темный блеск тайны в его глазах.
– Но ты ушел после меня. Почему?
– А ты не знаешь?
– спросил Кингсли.
– Нет. Я боялась спросить, - призналась Нора.
– Я думала... В тот год я думала о самых разных вещах. Я думаю, что на какое-то время сошла с ума. Но, кажется, ты бы тоже так поступил, если бы оказался запертым в монастыре, окруженный монахинями, у которых нет ничего, кроме собственных мыслей, чтобы составить тебе компанию.
– И монахиней в твоей постели, - напомнил ей Кинг.
– И да, в моей постели была монахиня, - вздохнула Нора.
– Это уже моя самая любимая история, - ответил Кингсли.
– Продолжай.
Нора вздохнула, устраиваясь поудобнее на простынях и подушке.
– Хорошо...
– начала она.
– Ночь была темной, шел дождь...
– Элеонор, - вмешался Сорен.
– Так и было, - ответила она.
– Я не придумываю. Ночь, когда мы поссорились, была темной и шел дождь, помнишь?
Сорен кивнул.
– Помню. Продолжай.
Нора закрыла глаза, позволив себе вернуться в ту ночь, в ту ужасную ночь и в тот год, в тот темный и бурный год.
Ей было двадцать шесть.
Сорен только вернулся из Рима.
И она испытала самую сильную боль в своей жизни.
– Ночь была темной, шел дождь, - снова начала Нора, открывая глаза и глядя на Сорена. Он спокойно смотрел на нее, с любопытством.
– И я ушла от тебя. Навсегда.
Глава 2
2003
Нью Йорк
Это не учения.
Это не учения.
Элли мысленно повторяла эти слова, пробираясь между утомленными утренней зарей пассажирами на Пенсильванском вокзале.
Это не учения.
Она хотели идти быстрее, но не могла. Остановившись у мусорного бака, она ухватилась обеими руками за железный ободок и дышала через нос. Судорога скрутила ее желудок, и тошнота обрушилась на нее, словно плита. Тошнота быстро прошла. Прошло пять часов с тех пор, как ее в последний раз вырвало. Тошнота отступила. Ее паника усилилась.