Девственница
Шрифт:
– Я не могу вернуться домой.
– Скажи мне, почему ты ушла от него, или я сейчас же позвоню Кингсли.
Элли взвесила все возможные варианты. Она могла рассказать ему всю правду, и это было бы больнее, чем та боль, которую она сейчас испытывала. Она могла бы солгать и придумать подходящую историю, объяснение, в которое он поверит. Или же она могла сказать ему полуправду, ровно столько правды, чтобы он перестал задавать вопросы.
Она выбрала третий вариант.
– Ты помнишь, что ты мне говорил?
– спросила она.
– Я тебе много чего говорил.
– Я говорила, как была счастлива, довольна. Ты сказал, что я должна наслаждаться своим счастьем, потому что однажды
Он кивнул.
– Помню.
– Это случилось.
– И что же именно случилось?
– Сорен приказал мне выйти за него замуж, - ответила она.
Дэниел смотрел на нее, и смотрел, и смотрел, и наконец заговорил.
– Поспи немного. Завтра поговорим. Тебе что-нибудь нужно?
– У тебя есть еще простыни?
– спросила она, ее лицо покраснело.
– Тебе холодно?
– Нет, - ответила она, откидывая одеяло. Под ней образовалось красное пятно.
– У меня идет кровь.
Потребовалось десять минут мольбы и просьб, чтобы убедить Дэниела не вызывать скорую помощь. Это всего лишь часть процесса, сказала она ему. Не о чем беспокоиться. Она была в полном порядке. Немного крови еще не убило ни одну женщину...
Даже после того, как она успокоила Дэниела, он казался сомневающимся и подозрительным. Он оставался с Элли в ванной пока она принимала душ. Он держался к ней спиной, чтобы дать ей возможность уединиться, хотя и раньше видел ее обнаженной. Когда-то она была его любовницей. Они трахались в этой самой ванной. Дальше по коридору была библиотека, где он нагнул ее над своим столом и взял сзади. В гостиной у камина, они занимались фистингом, тогда он подарил один из самых лучших оргазмов в ее жизни. В постели, которую он теперь делил со своей женой, он трахал ее больше раз, чем она могла вспомнить. Но теперь ей казалось, что это было целую вечность назад. Неужели всего два года назад она была с ним в последний раз? Так много всего произошло за эти два года. Он влюбился в другую, и это была не она, снова женился, у него родился сын. А она? Что она сделала с тех пор?
Элли вышла, когда вода стала розовой, и слила ее прежде, чем Дэниел успел заметить.
Он велел ей поесть супа, и затем ложиться в постель. Ни в одном из этих приказов не было ничего эротического.
– Ты действительно теперь папа, не так ли?
– спросила она.
– Не начинай. Я не занимаюсь Папочка-Дом играми, - ответил он, натягивая одеяло ей на грудь.
– Мог бы одурачить меня, - ответила она.
– Не флиртуй. Аня очень ревнивая.
– Он подмигнул ей, и она поняла, что он шутил. Не то чтобы ему нужно было говорить ей об этом. Она знала Аню еще до знакомства с ним. Зная Аню, она будет волноваться, что Элли может подхватить грипп от Мариуса, а не то, что она может переспать с ее мужем. Впервые в своей взрослой жизни Элли меньше всего думала о сексе.
Он поцеловал ее в лоб один раз и два раза в губы.
Она улыбнулась ему.
– Отдыхай, Элли, - сказал он.
– Еще даже не наступила ночь.
– Мне все равно. Ты очень устала. Поспи.
– Это что, приказ?
Он улыбнулся ей.
– Если я дам тебе такой приказ, ты подчинишься?
– Нет.
– Тогда нет, это был не приказ.
Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Отеческое прикосновение. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь так прикасался к ней. То, что он стал отцом, изменило его, изменило к лучшему. Но она знала, что такое случается не с каждым мужчиной. Ее собственный отец был тому доказательством. Ее отец, отец Сорена, ее мать...
Ее мать.
– Спокойной ночи, Элли, - прошептал Дэниел, и она увидела, что он не хочет оставлять ее одну.
– Спокойной ночи, Дэниел.
–
– Дэниел, что же мне теперь делать?
Дэниел обернулся в дверях и снова посмотрел на нее.
– Если бы ты выполняла мои приказы, чего ты не станешь делать, но если бы выполнила… Я бы приказал тебе вернуться к Сорену и выйти за него.
Элли перекатилась на бок и смотрела на Дэниела сквозь темноту.
– Теперь я вспоминаю, почему ушла от тебя, - ответила она.
– Потому что я хотел заботиться о тебе?
– Потому что ты совсем меня не знаешь.
Улыбка исчезла с лица Дэниела.
– Отдохни, - сказал он, и закрыл за собой дверь.
Это был не приказ, но Элли все равно его выполнила. Она проспала час или два, а когда проснулась, она испытала то ужасающее мгновение, когда не смогла вспомнить, как сюда попала. Но миг прошел, и она все вспомнила.
Что же ей теперь делать? Нет Сорена. Нет Кингсли. Нет особняка. Иисусе, у нее не было настоящей работы. У нее было чуть меньше пяти тысяч долларов, диплом по английской литературе и почти никакого опыта работы, кроме нескольких лет в книжном магазине. Что она впишет в резюме? Что она хорошо делает минет и принимает порку лучше, чем любой мазохист в Нью-Йорке?
Она села в кровати и закрыла лицо руками. Паника грозила обрушиться на нее. Она медленно дышала, постепенно успокаиваясь. Она не станет плакать. Она не могла плакать. Если она начнет плакать из-за Сорена, она никогда не остановится. А если она заплачет, это будет означать, что все было по-настоящему, что она ушла от него и никогда больше не вернется.
Когда она снова успокоилась, она прошептала в тишину комнаты.
– Что я буду делать?
Никто не ответил, даже она сама.
Морщась от боли в мышцах, Элли выбралась из постели. Она прошла по коридору в ванную, где оставила сумку. На обратном пути к кровати она заметила свет в библиотеке Дэниела. Разве он не должен был дежурить в ночную смену заботясь о Мариусе?
Она подкралась к полуоткрытой двери и услышала, как он с кем-то разговаривает. Она никого больше не увидела в комнате, а потом заметила, что он прижимает к уху мобильный телефон.
– Ей нездоровится, - сказал Дэниел.
– Пусть она побудет здесь пару дней, пока ей не станет лучше. Затем приезжай и забирай ее.
Элли застыла.
– Только не сегодня, Кинг. Она не в лучшей форме. Эмоционально и физически. Пусть она отдохнет. Мы позаботимся о ней.
В Элли закипела ярость. Она сделала шаг вперед и остановилась. Кингсли предупреждал, что, если ей придется бежать, она должна делать это с умом. Раньше она была глупой, но больше такое не повторится. Она прокралась обратно в ванную, схватила свою спортивную сумку и оделась. Как можно тише она покинула дом. Она не оставила записки, не обрушилась на него с обвинениями и упреками. Она не называла его ни предателем, ни мудаком, ни высокомерным куском дерьма, который думает, что знает, что для нее лучше, чем она сама. Она сделала нечто гораздо хуже и в то же время гораздо лучше.
Она угнала его машину.
К счастью, Дэниел не был каким-то богатым придурком, который ездил на шикарном «Мазерати» или «Феррари», чтобы похвастаться своими деньгами. У Дэниела был классический черный седан "Мерседес-Бенц". Ничего такого, что могло бы привлечь ненужное внимание. Она взяла ключи прямо с полки на кухне. Она выехала на подъездную дорожку с выключенными фарами и сопротивлялась желанию взвизгнуть шинами прощальное "пошел нахер и прощай".
Он не станет звонить в полицию. Это было не в стиле Дэниела. И ему не придется этого делать. Она бросит машину там, где ее найдут копы, и та будет возвращена ему в целости и сохранности.