Девушка из дома на набережной
Шрифт:
Юля приходила к Косте домой иногда одна, иногда вместе с ним. Принимала душ, потом ложилась на диван в маленькой уютной гостиной и включала телевизор. Она делала вид, что отдыхает, а сама в эти минуты думала, почему она настолько слаба, что не может просто взять и уйти от Штейна. Она решила, что дождётся премьеры, после чего обязательно поговорит с ним и уйдёт от него.
В свободное от репетиций время Юля ходила с мамой в музеи и галереи, гуляла по московским улицам и переулкам, ещё хранившим летнее тепло. Елизавета Михайловна удивлялась такой энергии дочери. Иногда к ним присоединялся Костя, обычно приглашая
На субботу Лев назначил съёмки Юли с Рудаковым. И Юля не знала, как рассказать Косте об этой очередной гениальной идее Штейна.
В пятницу она попросила Костю о встрече где-нибудь в центре. Предполагая романтический вечер, тот выбрал летнюю веранду ресторана «Bellagio».
Юля опоздала на полчаса. Костя сидел рядом с фонтаном, курил и пил мартини с водкой. Юля подошла к нему, улыбаясь, но Костя сразу заметил заплаканные глаза Юли, и понял, что та, на самом деле грустная и, видимо, что-то стряслось. На Юле было лёгкое коктейльное платье светло-розового цвета, золотые босоножки, а в руках она держала маленькую вечернюю сумку. Волосы были собраны в высокий хвост.
Всё, что произошло дальше, напоминало замедленные кадры фильма, снятого здесь же, на одной из студий «Мосфильма», который располагался через дорогу.
Молодые люди вошли на веранду ресторана, сели за столик. Юля улыбалась. Костя восхищённо смотрел на неё, наслаждаясь её обществом, её красотой, улыбкой, взглядом. Где-то играла медленная музыка, немного грустная.
На стол были поданы салаты и белое вино. Костя то и дело дотрагивался до Юлиной руки, подносил её к губам, целовал.
И вот Юля, наконец-то набравшись мужества, заговорила, стараясь быстро, спешно, почти проглатывая слова рассказать о Штейне. Костя слушал её, всё больше и больше не веря тому, что она выдаёт. Он почувствовал себя снова ни в реальной жизни, а на какой-то съёмочной площадке. Только не мог понять в съёмках, чего участвовал – красивой истории любви или мыльной оперы. Но вот словно режиссёр сказал финальное «стоп»; оркестр отыграл последний аккорд, все разошлись, осветители выключили свет, а про Костю забыли, он так и остался сидеть один в темноте. Костя уставился на Юлю.
– Что?! Он предложил тебе это, и ты согласилась. Юля, я тебя не понимаю. Как ты могла?!
– А что мне оставалось делать, Костя? – По лицу Юли текли слёзы.
– Сказать «нет»! – Костя был явно разозлён. – Юля, слышать это от тебя ужасно! От тебя, кого я люблю всей душой. Я готов сделать всё, чтобы ты была со мной. А ты обманываешь меня. И ты молчала всю неделю! Не знала, как обо всём рассказать?
– Я правда не знала, Костя, любимый. – Юля хотела дотронуться до его руки, но Костя отдернул её.
– Тогда не нужно было вообще ничего рассказывать. Я бы обо всём узнал из газет.
– Но это же неправда! Поэтому я и хотела тебе рассказать, чтобы ты, открыв журнал, не подумал, что это правда.
– Ах, так ты только об этом переживаешь? А о том, что я себя чувствую полным идиотом, которого водят за нос, не переживаешь?
– Костя! – зарыдала Юля. – Прошу тебя, пойми.
– Что понять? Что ты уже почти три месяца
– Что ты имеешь в виду? – испуганно спросила Юля, теребя на запястье браслет.
– А то, что с меня хватит! Хватит играть со мной! Позвони прямо сейчас Штейну и скажи, что между вами всё кончено! – Костя протянул ей мобильный телефон. Юля взяла его, но позвонить так и не решилась.
Их столик уже давно привлёк внимание других посетителей. Многие оглядывались на молодую пару.
– Ну что же ты? – Костя с силой сжал в руках вилку.
– Подожди ещё, пожалуйста.
– Нет, я не хочу больше ждать. Довольно! – Костя бросил вилку на стол. Положил рядом с пустой тарелкой деньги и собрался уйти, но внезапно Юля кинулась к нему, упала на колени и обхватила его ноги.
– Не уходи, пожалуйста! – закричала она. – Я люблю тебя, прости меня! Я буду делать всё, что ты скажешь!
Наблюдая эту сцену, посетители перешёптывались: «Эта та актриса из сериала… А этот… кажется, тоже актёр… какие страсти, молодые…». Костя посмотрел на Юлю, и ему стало жалко её. Он понимал, что это глупый чувственный порыв, страх. Ему казалось, что все её тело просило защиты. Она, как птица со сломанными крыльями, металась из стороны в сторону, ища место, где не будет так больно.
Вздрагивая, Юля рыдала у его ног. Потом подняла голову и, глядя на Костю, тихо произнесла:
– Я беременна, Костя! – И ещё сильнее прижалась к его ногам.
«Что?! – Костя почувствовал, как внутри у него всё закричало. – Что она сказала?»
Костя помог Юле подняться, понимая, что нельзя бить лежачего и того, кто слабее тебя.
– Давай уйдём отсюда, – сказал он.
Юля подчинилась и, опёршись на его руку, медленно пошла рядом.
Подойдя к припаркованной машине, Юля открыла дверцу и села. Костя остановился рядом.
– Почему ты не садишься?
– Юля, я всё понял. Это не ты меня должна оставить, а я тебя. У тебя теперь другая жизнь. Видимо, не судьба.
Юля вышла из машины, улыбнулась и обняла Костю. Тот не реагировал на её прикосновения. Он чувствовал только пустоту внутри, как будто никогда ничего и не было.
– Неужели ты думаешь, что это ребёнок Штейна? – рассмеялась Юля, целуя Костю.
– А чей же ещё? – Косте показалось странным, что она вообще хочет говорить на эту тему сейчас, когда проще всего сказать друг другу «До свидания» и закончить то, что так случайно началось. – Мы с тобой не так часто были близки.
– Тем не менее были. У меня уже месяц беременности.
– Когда ты узнала?
– Только сегодня утром сделала тест. – Юля раскрыла сумочку и протянула ему небольшой листок бумаги, на которой словно кто-то начертил две розовые полоски. – Наверное, дочка. У меня сегодня такое розовое настроение. – И она рассмеялась.
– Я только не понимаю одного: как ты можешь утверждать, что отец ребёнка не Штейн? Здесь же не написано. Или у тебя есть другой тест для определения отцовства?
– Штейн стерилизован.