Девушка из хорошей семьи
Шрифт:
Вскоре черная спина неуклюже приподнялась и тело оторвалось от своего отражения в зеркале льда. Подросток с неловким смешком огляделся, заложил руки за спину и, даже не отряхнув блестящую ледяную крошку со штанов, как ни в чем не бывало заскользил дальше.
– Что с тобой? Не хочешь сказать?
– По правде говоря, я вчера встречалась с Кэй-тяном.
– С Кэй-тяном?
– Это твой троюродный брат. Забыла?
И Касуми открыла лучшей подруге все. Она была уверена, что описывает события беспристрастно, но в ее рассказе тут и там мелькала оценка – так в куске льда заметны пузырьки, потому что невозможно перед замораживанием убрать из воды весь воздух.
Тиэко молчала с непривычным
– Это любовь. Ты влюблена в Кэй-тяна.
– Извини, но это не так. Я не для того тебе открылась, чтобы выслушивать подобное.
Касуми раздражало, что их точки зрения, обычно совпадающие, сейчас расходятся, потому и ответила холодно, как стереотипная студентка.
– Почему не так? Влюбилась, и все тут.
– Чем докажешь? Похоже, ты меня слушала вполуха.
– Чем докажу, значит? Например, в отместку за грубость и безответственность Кэй-тяна ты можешь рассказать отцу о его проделках?
– Не могу!
– Вот видишь! Это «не могу» и есть доказательство любви.
– Ну что ты говоришь! Рассказывать отцу или нет – это вопрос доверия. Раз я пообещала не говорить, то ни в коем случае не скажу, и все тут. При чем здесь любовь? Нет никакой логики. Ты что, считаешь, есть какая-то связь?
Касуми захлебывалась словами, глаза ее сверкали, голос становился пронзительнее, но она чувствовала, что ее сила убеждения иссякает, точно песчинки в песочных часах. Она понимала, что смысл словам придает в первую очередь тон, а сами слова – как бумажный мусор, летающий над дорогой.
11
Касуми была решительно не согласна с Тиэко. С чего бы ей любить этого безответственного развратника? Но иногда она размышляла, сможет ли из педагогических соображений заставить Саваи прекратить любовные эскапады (обычно такие мысли возникали перед сном), и в пограничном состоянии между сном и бодрствованием у нее появлялись мечты и странные идеи.
«Нужно создать ситуацию, в которой он поймет, что для него невыгодно, если обнаружится его тайная жизнь. В подобных обстоятельствах любой откажется от дурных привычек. Но для этого он должен с радостью принять такие условия. Он должен, все взвесив, отбросить распущенность и склониться к нормальному образу жизни. А кто приложит все силы, чтобы раскрыть его тайную жизнь? Конечно, частный детектив. Секретное расследование моего отца, который захочет все о нем разузнать перед моим замужеством…»
С такими мыслями Касуми, словно пытаясь обмануть саму себя, с тяжелой головой засыпала, но во сне секретное расследование продолжалось. Сыщик в серебряной маске – супергерой Лунная Маска [15] носил такую же – и в развевающемся белом плаще появлялся то здесь, то там на ночных улицах. На коне-невидимке он скачет по безмолвным путям за последней электричкой, издалека доносится эхо грохочущих копыт. Наконец мужчина в маске догоняет Касуми, хватает ее и силой усаживает перед собой в седло. Она пытается вырваться. Маска сыщика падает. Под ней – лицо Саваи.
15
Лунная Маска – созданный японским сценаристом Коханом Каваути супергерой, персонаж одноименного телевизионного сериала (Gekko Kamen, 1958–1959), кинофильмов и аниме, поборник справедливости и защитник угнетенных.
– Что ж такое, студентке снятся какие-то детские сны! – громко смеется проснувшаяся Касуми, но и говорит, и смеется
Все весенние каникулы она смотрела эти многослойные сны-мечты, и настроение у нее было унылое. Саваи не звонил уже больше недели, поэтому в конце концов Касуми сама позвонила в компанию и попросила позвать его к телефону.
При влюбленности – несомненно, унижение, но для друзей в этом, пожалуй, не было ничего особенного. Встретившись с Саваи, она вела себя весело и непринужденно, спрашивала о его новых увлечениях, по-взрослому давала советы. Он ценил женское мнение. Ведь понять женское сердце может только женщина. Касуми же о любви рассуждала с видом знатока.
– Например, женщина ведет себя так, будто тебя ненавидит, а на самом деле любит. Кэй-тян, ты знаешь о таком по кино и книгам, тебе это понятно?
– Ну, в общих чертах.
– Это не ответ. Когда она говорит всякие злые колкости и видит твое лицо, а на нем написано «вот противная», это ее ранит больнее.
– Может, в таком случае лучше ничего не говорить?
– Я хочу обязательно увидеть это выражение лица. Иначе связи между вами не уловить.
Касуми говорила, как опытный психолог, но когда они с Саваи расходились и она оставалась одна, понимала, что не в силах постичь ни свою, ни его психологию.
Начался новый семестр, и Касуми немного отвлеклась.
На вишне после цветения появились листья, и как-то днем Касуми встретилась с Саваи, который смог сбежать со службы. Он позвонил, сказал, что им срочно нужно поговорить. К этому времени у них уже была налажена связь через маленькое кафе, которым владела милая женщина, – там же они и встречались, и не приходилось придумывать, как ему позвонить Касуми домой или ей позвонить ему на работу. Эта женщина наверняка считала их влюбленной парой.
Сегодня Саваи выглядел непривычно мрачным.
– О чем ты хотел поговорить?
– Случилась неприятная история.
– Давай не здесь, – может, найдем место поспокойнее?
– Хорошо бы.
– Так куда пойдем?
Касуми бездумно листала лежавший на столике журнал и увидела фотографию, где бедный с виду писатель выгуливал собаку.
– «Это парк в нескольких минутах ходьбы от моего дома, я часто хожу туда гулять, пробираюсь по неровным тропинкам и что-то сочиняю. На прогулках в спокойном тихом парке часто рождаются неожиданные мысли о взлетах и падениях в истории», – прочитала Касуми. – Хорошее место. Это мемориальный парк Арисугава-но-мия [16] , я там еще не бывала.
16
Арисугава-но-мия Тарухито (1835–1895) – принц, представитель одной из младших ветвей императорской семьи, кадровый офицер. Сейчас на месте дворца и садов принца Арисугавы в Токио разбит Мемориальный парк Арисугава-но-мия.
– Кажется, он рядом с больницей Красного Креста. Я его знаю, тетя лежала в этой больнице.
– Зачем мне знать, кто лежал в больнице?
Саваи странно занервничал, выскочил из кафе, поймал такси.
Когда они вошли в ворота парка, небо уже окрасили ранние сумерки. В пруду с выступавшим из воды островом отражалось закатное небо цвета увядшей розы, вокруг искусственной горки, поросшей зеленью, носился выведенный на прогулку белый шпиц.
Для Касуми это был первый опыт вечерней прогулки в парке с Саваи, и вообще она впервые в жизни пришла вечером в парк с мужчиной. Они с Саваи обычно встречались на шумных улицах и разговаривали под аккомпанемент музыки. Музыка, льющаяся с пластинки, всегда вносила в их деловые беседы нотку чувства, все обращала в шутку.