Девушка из хорошей семьи
Шрифт:
А вдруг Кэйити уже тогда заинтересовался Акико и с невозмутимым видом издали пристально следил за ее красивыми пальцами на перилах? И думать не думал о Касуми. Другие молодые люди пришли ради нее, а он – ради Акико. А что хуже всего, может, он и женился на ней только для того, чтобы сблизиться с Акико?
Нелепое предположение, но, возможно, в тот день Акико, выставляя напоказ свои белые красивые пальцы, всерьез кокетничала с Кэйити, и именно он был ее целью.
Мысли Касуми приняли неожиданный оборот, в голове словно гром грянул: «Какой же брат дурак!»
Теперь Масамити
И это нелепое предположение означало, что, оказывается, несчастья Касуми родились чуть больше года назад, в тот погожий, ясный день начала зимы.
Начался новый год.
Праздничный день первого января в семье Кэйити прошел мирно и спокойно, собралось много гостей – пришли ученики, коллеги, ассистенты, заместители, студенты отца Кэйити из университета. За праздничным сакэ критиковали экономическую политику правительства, обсуждали все «за» и «против» снижения ключевой ставки – для Касуми все это было непривычно. Над ней мягко подшучивали, – мол, у Кэйити слишком красивая жена. Касуми, осторожно придерживая неудобный подол – она редко надевала кимоно, – наливала гостям сакэ.
Проблемой было второе января.
Кэйити настойчиво советовал Касуми снова надеть кимоно, но она твердо отказалась и предпочла европейское платье. Считала, что в кимоно проигрывает Акико.
– Сегодня брат с женой тоже будут, – как бы невзначай заметила Касуми, когда они собирались выходить.
– Да, знаю, – беззаботно отозвался Кэйити.
С конца прошлого года Касуми для выяснения правды придумала такие вопросы-ответы. С самого Рождества она каждый день мучительно размышляла, как бы сказать Кэйити: «Послушай, Акико после рождения ребенка опять стала красавицей».
И про себя отвечала: «Да, правда». На этом можно было остановиться.
Но Кэйити, при всей своей привычке по любому поводу отпускать глупые шуточки, Акико даже не упоминал, а Касуми малодушно не задавала наводящих вопросов, как бы ей ни хотелось вывести разговор на невестку.
За это время ее душевное состояние сильно изменилось. Касуми считала, что Кэйити нарочно ничего не говорит об Акико, а значит, что-то скрывает. Если бы ничего не было, он бы просто сказал: «Она похорошела».
Касуми продолжала изводить себя такими мыслями, ей казалось, что подозрения превратились в неопровержимые доказательства, и Новый год, которого она с детства всегда нетерпеливо ждала, стал теперь зловещим предвестником несчастья. Сосновые ветки, повсюду расставленные на улицах, виделись ей торчащими из-под земли жуткими рогами огромных чудовищ.
За брошенной вскользь фразой: «Брат с женой тоже будут» – скрывался целый арсенал психологических приемов. И когда Кэйити, не ведая о подозрениях жены, ответил: «Да, знаю», а затем беспечно отстранился и первым вышел из квартиры, он не обратил внимания, как пристально Касуми вглядывалась в его лицо и какая настороженная серьезность застыла в ее глазах.
Новогодний город сверкал огнями. Прошли три гейши из нового увеселительного
«Подумать только, они тоже мерзнут». Казалось бы, эта мысль была рождена презрением, но нет: девушка из хорошей семьи, ныне замужняя женщина, просто питала к гейшам пиетет хотя бы потому, что они терпели лишения.
– Поедем на такси, – предложил Кэйити.
– Но до Сэйдзёгакуэн очень далеко. Выйдет больше тысячи иен.
– Ничего страшного, в Новый год можно потратиться.
Они сели в такси. День был ясным, но по улицам гулял, поднимая клубы пыли, сильный ветер.
Когда они ездили вместе на машине – не важно, днем или ночью, – Кэйити всегда брал Касуми за руку, а она снимала перчатку. Вот и сейчас стянула ее, как обычно, и произнесла:
– Как это назвать? Первое в новом году…
– Первое рукопожатие?
– Да, первое рукопожатие. Правда, романтично?
Конечно, Касуми бы очень расстроилась, не возьми Кэйити ее за руку, но даже этот привычный ласковый жест не помешал ей подумать: «Какое-то формальное рукопожатие получилось». С тех пор как ее обуяла ревность, она назойливо требовала от мужа проявлений любви, и Кэйити вполне мог решить, что жена все больше в него влюбляется.
Касуми невольно сравнивала это нежное рукопожатие с еле заметными движениями пальцев брата и его жены, желавших коснуться друг друга. Пожалуй, тогда она придавала этому слишком большое значение. Ведь когда люди друг друга любят, вполне естественно сплетаются их пальцы, соприкасаются влажные ладони. Подумав об этом, Касуми буквально физически ощутила, как тесно сплелись пальцы Кэйити и красивые пальцы Акико, и больше не могла спокойно держаться с ним за руки. Но если отстраниться, опять возникнут вопросы, придется объясняться; поэтому она оставила все как есть.
Касуми опустила взгляд: безвольно лежащая на коленях рука показалась ей рукой проститутки. Рукой в перчатке она взяла снятую перчатку и легонько ею поболтала, как игрушкой. Такие жесты всегда очень трогали Кэйити.
– Нашему новому году не хватает серьезности.
– Да. Когда рукопожатие формальное, можно и руку на перчатку поменять.
Кэйити, словно где-то внутри его повернули выключатель, вдруг крепко сжал пальцы Касуми и, не обращая внимания на водителя, поцеловал жену:
– Вот заноза!
У счастья Касуми был привкус грусти.
Этим новогодним вечером в доме Фудзисавы больше всего восхищения досталось Сигэру – ребенку Масамити и Акико.
Он почти все время спал, но собравшиеся по очереди заглядывали в кроватку, а когда пришло время кормить, Каёри решительно и властно выставила мужчин из комнаты. Только Масамити было разрешено остаться, но, увлекаемый общим потоком, он тоже выскочил за дверь.
Касуми поразила полнота обнаженной груди Акико – словно созревший фрукт, при первом же касании руки эта грудь брызнула молоком.