Девушка из письма
Шрифт:
– Но, в конечном счете, ты пошла за помощью?
– спросил Ричард, наконец, подняв взгляд.
– Да, она все же позволила мне уйти, с одним условием. Она заставила меня пообещать не звать ее. Она сказала, что иначе нас найдут. Потом показала мне ключ, которым воспользовалась, чтобы сбежать. Она выдвинула болтающийся кирпич в стене сарая и засунула за него ключ. Сказала, если я вернусь, а она уйдет, мы с отцом должны воспользоваться им, чтобы открыть люк на кладбище, потому что это может быть единственный способ ее отыскать.
– И ты им воспользовалась?
– тихо спросил
Китти повернулась и посмотрела на него. Он отвел взгляд и протянул дрожащую руку за стаканом с водой.
– Нет. Отец Бенджамин сказал, что она умерла. Но что, если нет? Что если он солгал? Я должна была вернуться. Я могла ее спасти.
– Китти, ты когда-нибудь возвращалась в обитель Святой Маргарет?
– спросил Ричард, его плечи опустились, челюсть сжалась.
Она медленно покачала головой.
– Ты думаешь, что ключ все еще может быть там? Что твой сон говорит об этом?
Китти все еще чувствовала необъятность ночи, когда она, отважившись, выскользнула наружу. Черная дыра впереди была полна звуков, на деревьях ухали совы, кто-то шуршал в подлеске. Когда она бежала, спотыкаясь и падая в темноте, то чувствовала, как холод, словно живой, тянет ее назад, замедляя, пытаясь пленить. Лицо и руки начали терять чувствительность, и живо нахлынули мысли об отце: как он одевал на нее пальто, которое сейчас носила Эльвира, застегивал пуговицы, улыбался, натягивая на нее шапку с помпоном.
– Я думала, что знаю обратный путь от церкви к дороге. Думала, отец, должно быть, меня ищет. Но было так темно, что я ничего не видела. Я была напугана. Я долго искала дорогу, но у меня начала кружиться голова. Я упала, замерзла и промокла, и была очень сильно напугана. Мне было всего восемь. Я пыталась вернуться обратно к Эльвире, но и ее не смогла найти. Поэтому я сделала то, чего она умоляла меня не делать. Я закричала, прося помощи.
Китти посмотрела на свои руки. Крошечная дырка рядом с ее ногтем наполнилась кровью. Красная дорожка потянулась к кончику пальца, а она, словно наяву, слышала бряцанье столовых приборов по тарелке и видела отца, мерящего шагами кухню их крошечного нетопленного дома. Она пристально смотрела на него, а он каждые несколько секунд нервно отдергивал тюлевую занавеску, чтобы взглянуть на узкую заросшую тропинку. Она словно чувствовала вкус дешевого хрящеватого тушеного мяса, которое приготовила для них исполненная благих намерений соседка, пока ее мать была в больнице. Ее саму выписали всего несколько дней назад после того, как нашли едва живой в канаве, в которую она упала, пытаясь помочь своей сестре. Сестре-близнецу, о чьем существовании пару недель назад она даже не подозревала.
– Доедай, Китти, уже поздно, - сказал отец, отодвигая тарелку и соскабливая остатки в мусорное ведро.
Китти посмотрела на часы: без десяти семь, спать ей только через час.
– Что случилось, папа?
– тихо спросила она.
– Хватит вопросов, Китти, - отрывисто бросил он.
– Время ложиться спать.
– Он стремительно потащил ее вверх по ступенькам, впихнул в ночную рубашку, выключил свет и исчез, даже не спросив, не нужно ли ей в туалет во дворе. Она слышала, как он наводит порядок,
Она села на кровати, спустив ноги на холодные доски пола, потом, крадучись, двинулась по скрипучему полу спальни. Медленно и осторожно она приоткрыла дверь, настолько, как осмелилась, и обнаружила на выцветшем синем коврике в прихожей Отца Бенджамина.
– Проходите, Отец.
– Китти видела, как двое мужчин направились к гостиной и исчезли внутри; когда дверь плотно закрылась за ними, громкий щелчок эхом прокатился по ступенькам.
– Ты знаешь, как твоя сестра оказалась в обители Святой Маргарет?
– спросил Ричард, выдергивая Китти обратно в настоящее.
– Большую часть своей жизни мама была больна, почечная недостаточность. Думаю, отец искал утешение на стороне. Подозреваю, мы обе родились в обители Святой Маргарет, и, вероятно, наша мать умерла при родах.
– Китти закрыла глаза.
– Затем, по какой-то причине, отец забрал домой только меня.
Ричард откашлялся.
– Ты не злилась, что он решил бросить Эльвиру?
Китти посмотрела на него.
– Сомневаюсь, что мама предоставила ему выбор.
Ричард помедлил прежде, чем заговорить.
– Ладно, но мне нужно удостовериться, что в свете случившегося ты осознала свои чувства к отцу. Ты рассказала мне, что у него была связь, что эта женщина, твоя биологическая мать, вероятно, умерла при родах. И что твой отец решил взять себе только одного ребенка. Но ты не злишься на него за то, что случилось с Эльвирой.
Китти посмотрела на него.
– Мама была очень больна. Отец не смог бы справиться с близнецами. Он думал, что Эльвиру удочерят, и она будет счастлива.
– Но почему, по-твоему, он выбрал тебя?
– спросил Ричард.
– Очевидно, это трагическим образом изменило жизнь Эльвиры, но во многих отношениях тебе тоже пришлось нелегко. Нести эту ношу всю свою жизнь. Но ты во всем этом не виновата, Китти.
– Виноват мой отец, ты это имеешь в виду?
– Ее отражение в стекле смотрело прямо на нее, она мягко коснулась его кончиками пальцев. Она все еще слышала голос отца, доносившийся сквозь закрытую дверь из гостиной годы назад.
– Она была моей дочерью, Отец. Я имел право знать, что она вернулась в обитель Святой Маргарет.
Рука Китти дрожала, пока она вела ее вниз по перилам. Она спускалась вниз на цыпочках, отчаянно пытаясь не потревожить спящие доски пола. Когда она достигла подножия лестницы, сердце ее билось так сильно, что было больно. Голоса мужчин слышались так четко, словно она находилась с ними в комнате.
– Со всем должным уважением, Джордж, но ты при рождении отказался от своих прав на Эльвиру.
– Голос Отца Бенджамина звучал спокойно и умиротворенно, словно он читал проповедь в церкви.
– Я думал, ее удочерили, думал, что она попала в любящий дом.
– Голос отца, напротив, звучал безжизненно и напряженно; Китти могла представить, как он ходит взад-вперед, а священник сидит и смотрит на него.
– Она провела в приемной семье первые шесть лет своей жизни, - сообщил Отец Бенджамин.