Девушка из разноцветных яблок

Мирза Борис

Она, устав ждать, ушла играть с другой куклой. А когда вернулась и я передал ей Беби, со всеми конечностями на нужных местах и в платье, Наташа протянула мне Бьянку:

– Вот, – сказала она. – Я мыла Бьянку в ванной, и в нее залилась вода. Нужно оторвать ей голову и вылить. Если можно, под наркозом…

Со временем

Когда я просыпаюсь утром и, не вставая с постели, открываю занавеску на окне, то слышу море. Особенно хорошо, когда залив штормит, но

даже в штиль я слышу его. Как будто Аня шепчет мне: «Дурак! Какой же ты дурак…»

И от этого мурашки по коже.

А она шепчет, шепчет…

И под шепот моря я иду на кухню и готовлю макароны на завтрак. Я люблю макароны на завтрак.

Раньше, давно, макарон было мало. С дырками, без дырок и ракушки. Всего три сорта.

А потом, со временем, появились разные макароны. Всякие итальянские, и румынские, и наши. Бантики, конвертики, короткие трубочки и гнезда.

Однажды я купил тонкие, как нитки, макароны, которые назывались «анжели капелли». Или «капелли анжели». Я забыл. Было написано по-иностранному, но я посмотрел в интернете, как переводится. Знаете как? Прическа ангела.

Вот. Я люблю есть на завтрак прическу ангела с сыром. А если прически нет (в продмаге она пропала со временем), то я ем поочередно трубочки, конвертики, бантики и спагетти.

С сыром, конечно.

Мне никогда не надоест шепот моря за окном и макароны с сыром на завтрак.

Еще давно, я жил в детдоме, там макароны давали только на ужин. Зимой с суховатым мясом, а летом с овощной подливкой.

Я спросил на кухне: «Почему нельзя летом давать макароны с мясом?»

А повариха тетя Маша говорит: «Летом, – говорит, – с мясом нельзя по ГОСТу. Летом, мол, вы все потравитесь с этой тухлятины».

Ну, я еще спросил: «А со временем можно будет делать макароны на завтрак, пусть и с кабачковой подливкой?»

Она говорит: «Вот школу закончишь и ПТУ, пойдешь работать, будешь круглый год макароны жрать».

«Со временем, – говорю, – мечты сбываются».

«Чего ты заладил, – говорит, – со временем, со временем, вот зубы на полку положишь, и будет тебе со временем».

Она была права. Не то чтобы я после детдома зубы на полку положил, но макароны мог есть всегда.

Окрошку нельзя зимой, а летом – макароны с мясом.

Теперь мне макароны с сыром можно всегда.

Макароны с мясом я разлюбил. У меня никак не получается сварить кусок мяса, чтобы, провернутый, он был таким же жестким и хрустящим, как у нас в детдоме.

А тереть сыр в макароны меня научил Вася.

Вася мой друг.

У него есть сестра Аня. Мы зовем ее Анка. Почему, я не знаю. А Вася еще добавлял: пулеметчица.

И хотя Вася и Анка давным-давно уехали из нашего городка, но я их помню. Они настоящие друзья.

У меня теперь много друзей по работе. Я – сантехник, работаю по району. У сантехников всегда много друзей.

Не все

друзья одинаковые. Таких, как Вася и Анка, у меня уже нет, и хоть им я не делал сантехнику, но дружили мы крепко.

* * *

Первой уехала Анка. В смысле Аня.

Уехала учиться. Я говорил ей: «Зачем? Можно же учиться здесь». Например, у нас есть техникум, где учат парикмахеров. И еще стипендию дают. Пять тысяч, между прочим. Когда я прохожу мимо техникума, то всегда замедляю шаг там, где первый этаж, слева на углу. Все самые красивые девчонки учатся там. Я бреду под окнами и слушаю, как они болтают. Чирикают, как птицы.

Однажды я шел под окнами, а они курили в форточку. Видимо, нарушали закон, у нас нельзя курить в помещении. Я думал сказать им это, но решил пройти мимо. Нельзя вмешиваться в личную жизнь.

А они говорят:

– Иди сюда, мы на тебе полубокс отрабатывать будем.

А я говорю:

– Я не люблю, когда на мне бокс отрабатывают. Тем более вы курите в помещении, а это спортсменам нельзя и законом запрещено.

А они сигареты попрятали и говорят:

– Иди, мы тебя пострижем! Бесплатно!

И я согласился. Хотя мне это было очень трудно. Слишком много красивых девушек сразу. И все шутят.

Но потом я даже привык. К концу стрижки. И все ждал, что они меня опять позовут. Всегда с работы и на работу ходил мимо тех окон. Но они что-то не позвали.

Жалко. Все самые красивые девушки – парикмахеры.

Я говорю Анке:

– Анка, шла бы учиться на парикмахера. Ты очень подходишь.

– Во-первых, – отвечает, – я не Анка, а Аня, а во-вторых, почему это ты думаешь, что парикмахер – это то, что мне нужно?

– Все самые лучшие девушки там, – говорю. – А потом, вот ты уедешь, там выйдешь замуж и не вернешься.

– Может, и так. А ты что же, будешь жалеть?

– Да, – говорю, – мы могли бы пожениться со временем.

А она как захохочет.

– Да разве за друзей замуж выходят? Мы ж с детства вместе, я знаю, говорит, где у тебя заплатка на трусах и какие ты программы смотреть будешь, если на телевизор накопишь.

– Я тоже знаю, – говорю. – Все же ты подумай. Уедешь, а, может, там из окна не будет слышно море.

– Никакой романтики, – говорит. – Парикмахерские курсы и море.

– Зря ты так. Там лучшие девушки. А море… – говорю я и во рту у меня становится сухо. – Можешь прошептать мне что-нибудь на ухо? Это не будет ничего значить.

– Конечно, не будет, – говорит она и наклоняется к моему уху.

Она так близко, что я чувствую сладковатый запах дезодоранта, созданного специально для женщин.

– Дурак, – шепчет и моему уху становится щекотно. – Какой же ты дурак!

– Вот! – говорю я. – Так и шепчет море. Прям мурашки по коже. Теперь я всегда буду слушать море, а слышать твой шепот.