Девушка из разноцветных яблок

Мирза Борис

Больше ломать мне было нечего, и я бросил ломик в Боцмана. К счастью, промахнулся. Вернее, ломик, ударившись о дверной косяк и отскочив, стукнул Боцмана в плечо и со звоном грохнулся на паркет.

Совершенно ошалев от содеянного, я вдруг спокойно сел на диван, сказав:

– Когда входишь, надо здороваться. – Будто именно невежливость Боцмана, а не избитая девушка, вызвала вспышку моего гнева.

Боцман держался за плечо и смотрел на нас. «Сейчас он поднимет ломик и…»

Но Боцман не стал ничего поднимать.

Он ошарашенно смотрел на меня, потом взглянул на Иру.

– Идиоты малолетние. Сейчас менты приедут!

* * *

Развернулся

и вышел. А мы остались.

Я посмотрел на Иру, которая все еще жалась к стене.

– Менты не приедут. Участковый был в среду. Мы им до лампочки. Максимум Пашка проснется.

– Не проснется. Он в отрубе.

– Тогда и вовсе. Давай спать, – предложил я.

– Подожди, – сказала Ира. – Мне там страшно. Можно я посижу у тебя?

Я задумался. Отношения в нашей тусовке были вольные, но у меня только-только начался роман с вполне домашней милой девочкой Сашей, и я не хотел изменять.

– Нет-нет. Мы почитаем вслух, – сказала Ира. – Просто почитаем.

– Почитаем?

– Ну да. У тебя большой диван. У меня есть подушка и плед. И лампа. У меня там еще лампа есть. Маленькая. И мы выключим большой свет. Заляжем на диван, и я тебе почитаю. Хочешь?

Я вдруг подумал, что ничего лучше быть не может. Лампа. Подушка. Плед. Девушка. И что там еще? Ах да, книга.

– Что будем читать? Какую книгу?

– Зеленую, – сказала она и ушла в свою комнату.

* * *

Книга действительно была объемным фолиантом зеленого цвета. Ира удобно устроилась на диване, завернувшись в плед, и начала читать при свете лампы.

* * *

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога.

Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…»

* * *

Это было Евангелие от Иоанна.

Я никогда не читал и не слышал этого раньше.

Когда-то отец дал мне почитать редкую книгу – «Мастер и Маргарита», сказав, что в ней можно узнать и о Христе. Но тот герой понравился мне меньше всего. Это был жалкий и плоский в сравнении с Воландом и Бездомным персонаж, который что-то бормотал…

Той ночью же я услышал совсем немного, но уже на второй главе я понял, что тот, о ком повествует Зеленая книга, сильно отличается от персонажа Булгакова. Он отличался вообще ото всех, про кого я слышал и читал до сих пор. Человек, который… «сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул», был совершенно живой. Я не только видел и чувствовал все происходящее, но и понимал, что столкнулся с какой-то доселе невиданной правдой. С реальностью, которая точно существовала, но не имела с моим миром ничего общего. Я не мог этого выговорить и объяснить. Прямо сейчас, именно так, прямо сейчас Христос, точно такой, как в Зеленой книге, превращал воду в вино по просьбе матери. И прямо сейчас Боцман проходил медицинское освидетельствование в травмпункте. Прямо сейчас шел по воде и укорял маловеров, прямо сейчас наркоман Паша лежал этажом выше на кушетке, закатав себе что-то в вену, и в это же время Христос кормил хлебом пять тысяч человек. Прямо сейчас Боцман в отделении милиции писал заявление, и прямо сейчас воины сплетали венец из терна для Христа…

Все, что происходило в Зеленой книге, было самой настоящей реальностью. И эта реальность

не только никак не соприкасалась с моей, но вдруг сделала мою жизнь какой-то ненастоящей, блеклой, уродливой.

На дворе была глубокая ночь, когда мы закончили читать. Я посмотрел на Иру и, желая скрыть потрясение, спросил…

* * *

– Это тебе, – сказала Ира. И дала мне Зеленую книгу. – За то, что защитил меня. Она теперь всегда будет с тобой.

– Почему?

– Потому что мы нашли друг друга. Мы тут все, как дети, которые потерялись. И ищут друг друга во тьме.

– Откуда у тебя это книга?

– Взяла из дома, когда убегала. Это книга отца…

– А он… – хотел было спросить я, но не знал как.

– Он священник. Поп, по-вашему.

– Он читал тебе эту книгу?

– Да.

– И ты все-таки сбежала от него? Или он умер?

– Нет, он стал пить. Я не люблю, когда он пьет.

– Многие пьют вообще-то. Некоторые торчат…

– Понимаешь, в его случае это было…

– Неправильно? – хотел помочь я.

– Нет. – Она покачала головой. И задумалась. – Понимаешь, мы так же с ним читали… И получается…

– Он как будто это все предал?

– Да.

* * *

Мы не спали ту ночь. И, надо ли добавлять, не притронулись друг к другу. Мы разговаривали о книге, я задал много вопросов, Ира, оказывается, многое знала…

– Кажется, я почти все понял, но вот эта женщина, с которой Христос говорил про воду… Там совсем тяжело…

– Тебе тоже понравилась эта глава? Про встречу с Самарянкой?

– Да, только она какая-то загадочная.

– «Вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную…» – процитировала Ира и вдруг широко улыбнулась. Улыбка на миг преобразила ее лицо со следами побоев. Она вся точно осветилась этой улыбкой.

«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его», – подумал я почему-то.

* * *

Милиция явилась под утро. Нас забрали.

Когда нас уводили, Ира шепнула, что, когда меня выпустят, я могу забрать Зеленую книгу себе. Она указала глазами на подоконник.

Да. Зеленая книга лежала там.

Иру вроде бы отпустили быстро, сняв показания. Меня же, как уже имевшего психиатрическую статью, отправили в пятнадцатую больницу.

Я вышел через пару месяцев, и дальше все было так, как я уже описывал в других рассказах. Я вернулся домой к родителям. Потом приехал на «флэт» к Пашке. Тот скончался от передоза. Мне удалось пробраться на первый этаж, но, уж конечно, Зеленой книги там не было. Глупо было думать, что Ирин подарок дождется меня в этом притоне. Он не дождался меня, как не дождалась и Ира. Она исчезла. Возможно, вернулась домой к отцу. Если честно, я надеюсь на это. Мне даже хочется досочинить что-то в этом роде. Но, пожалуй, не буду. В той жизни встречи и расставания навсегда были нормальным делом. В конце концов, мы оставались лишь детьми, ищущими друг друга во тьме…

Во тьме мы встречались и расставались, навсегда исчезая во тьму.

Тем же летом я крестился на дому у моей искренне верующей тетки.

Священник остался доволен моим знанием Евангелия. И почти никто не заметил, как я удивился, когда после свершения Таинства тетя вручила мне подарок.

Это была Библия «посевовского» издания. В обложке зеленого цвета.

* * *

Она теперь всегда будет со мной.

Противная обезьяна