Девушка из Рима
Шрифт:
— Да, он… он рассказал мне о ней. Это просто одна из… одна из давних семейных традиций.
На лице Ванса не дрогнул ни один мускул. Он равнодушно смотрел поверх ее головы на проходящих мимо людей, и казалось, что происходящее его совершенно не интересует.
— Понятно.
Она была слишком занята своими собственными горькими мыслями, чтобы обращать внимание на его безразличный тон. Залпом покончив с чинзано, она решила не оставлять себе пути к отступлению и выпалила:
— Кстати, я… я решила. Если ваше предложение все еще в силе, я хочу… поехать с вами в Неаполь.
Глава 4
Джейн
— Ах да, конечно.
— Вы уверены? Я хочу сказать, вы не передумали… брать попутчика?
— Нет. Разумеется, нет. Я вас возьму.
Он произнес это так резко и так поспешно, что Джейн поняла: он передумал брать ее с собой, и пожалела, что заговорила об этом. Сегодня несколькими часами раньше Ванс спросил ее, не ждет ли она, чтобы все решилось само собой, и она ответила: «Возможно». Ну что ж, вот все и решилось. Совершенно определенно. С той самой минуты, как она увидела Джино с семьей и Франческой. Все, чего она сейчас хотела, это покинуть Рим как можно быстрее.
Ванс Морли сделал знак официанту принести счет.
— Полагаю, вам нужно сделать кое-какие приготовления. Нам лучше пойти. Во сколько вы будете готовы завтра утром?
— Как скажете. Мне не долго собираться. Перед отъездом мне нужно будет договориться о моих остальных вещах с консьержкой и оставить ей ключи от квартиры, а потом я хотела бы зайти в банк, поменять чеки.
— Тогда я заеду за вами в десять. — Он поднялся, высокий темноволосый мужчина, глядящий на нее с выражением одновременно грустным и злым. — Пойдемте, поймаем такси.
Он высадил Джейн у ее дома и коротко сказал:
— Увидимся завтра.
— Да. Я буду готова. — Она посмотрела на него: — Спасибо вам за… ужин и все остальное. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Его голос был таким же равнодушным, как и его взгляд.
Когда Ванс уехал, Джейн почувствовала, как сердце ее упало, и подумала, что их путешествие будет безрадостным для них обоих. Но времени на переживания уже не осталось: через несколько часов они покинут Рим. А ей предстоит сделать еще кучу дел перед тем, как лечь спать.
Она была рада заняться приготовлениями. Это отвлекало ее от мыслей о Джино и их скорой разлуке. Самым сложным было написать ему письмо. После нескольких бесплодных попыток ей, наконец, удалось составить короткое послание:
«Дорогой Джино, я все обдумала и решила на время уехать из Рима. Не думаю, что ты сможешь изменить волю твоей семьи. Если я останусь здесь, то мы оба будем страдать. Спасибо тебе за прекрасное лето, которое мы провели вместе.
Джейн».
Она чувствовала себя даже более несчастной, чем могла бы подумать; была какая-то безысходность в том, чтобы навсегда захлопнуть за собой дверь маленькой квартирки, которую она делила с Мэг, и уехать из Рима, даже не попрощавшись с Джино. Ей хотелось убедить себя в том, что она может остаться, что все еще может
Только в час ночи она, наконец, смогла лечь в постель и обнаружила, что, несмотря на страшную усталость, никак не может заснуть. Только на рассвете ей удалось задремать, но она вздрагивала каждые пять минут, боясь, что проспит и не будет готова к тому моменту, когда Ванс заедет за ней. Когда она, зевая, не в силах толком открыть глаза, умывалась и одевалась в ожидании его приезда, то заметила, что выглядит бледной и усталой. Но какое это теперь имело значение? С каким-то мазохистским наслаждением она стянула резинкой свои растрепанные волосы и надела поверх черного хлопчатобумажного свитера замшевую куртку, стараясь не думать о том, как часто Джино называл ее своей «прекрасной Джейн».
Она попрощалась с маленькой морщинистой portinaia и вручила ей письмо для Джино и свой чемодан, пообещав забрать его позже, а также несколько лир в знак благодарности. Старушка, улыбаясь и что-то лопоча ей вслед, вышла за ней на улицу, где у тротуара уже стояла машина Ванса Морли.
Он приветливо махнул рукой и подошел забрать у нее чемодан.
— Все в порядке? — спросил он, закрывая дверцу со стороны Джейн.
Она кивнула:
— Да. Я успела в банк, они открываются в половине девятого.
— Отлично.
Словно заразившись от Джейн меланхолией, погода испортилась, и пошел дождь. Рим окутала изморось, воздух стал таким же туманным и серым, как в Лондоне, и ей стало легче; проще уезжать вот так, в шуме уличного движения, когда проносящиеся мимо машины окатывают согнувшихся под черными зонтами пешеходов вылетающими из-под колес мириадами брызг, а дождь постепенно превращает золотистые камни и кремовые колонны во влажные мрачные руины, и яркие краски, и великолепие города меркнут и растворяются в тумане. На балконах, расположенных на верхних этажах квартир, деревья подставляли свои ветви порывам ветра, радуясь долгожданному дождю. Джейн никогда не переставала удивляться, как такие пышные сады могли существовать так высоко над землей; розовые кусты и кипарисы, падубы и тополя, плющ и виноград и стелющаяся традесканция, оплетающие железные перила, смягчали резкие линии зданий.
Никто не проявлял желания разговаривать. Ванс казался очень сосредоточенным — то ли ему поскорее хотелось выбраться из Рима, то ли это было его обычным состоянием, — а Джейн погрузилась в свой собственный мир, полный душевной боли и сожалений.
Первую часть пути дорога шла вдоль железнодорожного полотна и скоростного шоссе Рим — Неаполь, а в одном месте пересекала его. Было по-прежнему дождливо, когда они оставили в стороне железную дорогу и шоссе и направились через долину Сакко в сторону Ферентино.