Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)
Шрифт:
Эрика вздохнула.
– Встряхнись. Вызови Кристера и всех остальных. Немедленно.
На собрание, устроенное Эрикой Бергер в маленьком конференц-зале «Миллениума», Кристер Мальм явился в растерянности. Его предупредили всего за несколько минут до начала, как раз когда он уже собирался, по случаю пятницы, покинуть редакцию пораньше. Кристер покосился на Хенри Кортеса и Лотту Карим, явно не менее удивленных, чем он. Ответственный секретарь редакции Малин Эрикссон тоже ничего не знала, равно как и репортер Моника Нильссон и маркетолог Сонни Магнуссон. Не хватало только Микаэля Блумквиста, который находился в Гётеборге.
«Господи.
Потом он заметил, что Эрика Бергер закончила говорить, и в конференц-зале воцарилась полная тишина. Он покачал головой, встал, обнял Эрику и поцеловал ее в щеку.
– Поздравляю, Рикки, – сказал он. – Должность главного редактора «СМП» – это неслабый взлет после нашей маленькой шхуны.
Хенри Кортес очнулся и от души зааплодировал. Эрика подняла руки.
– Стоп, – сказала она. – Аплодисментов я сегодня не заслуживаю.
Она сделала короткую паузу и обвела взглядом немногочисленных сотрудников редакции.
– Послушайте… мне ужасно жаль, что все вышло именно так. Я собиралась рассказать вам несколько недель назад, но тут произошли убийства и началась суматоха. Микаэль с Малин работали как одержимые, и у меня просто не было подходящего случая. Поэтому так и получилось.
Малин Эрикссон вдруг с ужасающей ясностью поняла, насколько мало у них сотрудников и как безумно трудно им будет без Эрики. Что бы ни происходило или какой бы ни начинался хаос, Эрика была той скалой, к которой Малин всегда могла прислониться, неколебимой при любых штормах. Да… неудивительно, что этот «Утренний дракон» нанял ее на работу. Но что же теперь будет? Эрика всегда являлась в «Миллениуме» ключевой фигурой.
– Нам необходимо прояснить несколько вещей. Я понимаю, что в редакции создастся сложная обстановка. Мне бы очень хотелось этого избежать, но вышло, как вышло. Во-первых, я оставляю «Миллениум» не полностью. Я остаюсь совладельцем журнала и буду участвовать в собраниях правления. Вместе с тем я полностью отказываюсь от права влиять на редакционную работу – иначе может возникнуть конфликт интересов.
Кристер Мальм задумчиво кивнул.
– Во-вторых, формально я заканчиваю здесь работать тридцатого апреля. Однако на практике мой последний рабочий день – сегодня. Всю следующую неделю, как вы знаете, я буду в отъезде – это планировалось давно. И я решила, что не стоит возвращаться, чтобы покомандовать еще несколько дней на прощание.
Она ненадолго замолчала.
– Следующий номер уже готов в электронном виде. Осталось только уточнить мелочи. Он станет моим последним номером. Далее к работе должен приступить новый главный редактор. Свой письменный стол я очищу сегодня вечером.
Тишина сделалась гнетущей.
– Кто станет после меня главным редактором, должно обдумать и решить правление. Но и вам, в редакции, тоже надо это обсудить.
– Микаэль, – сказал Кристер Мальм.
– Нет. Только не Микаэль. Худшего главного редактора вам просто не найти. Он идеальный ответственный редактор и классно проводит расследования и переделывает для публикации бездарные статьи. Но в должности главного редактора он будет тормозить всю работу. На этом месте должен быть человек, проводящий активную наступательную политику. К тому же Микаэль имеет склонность периодически погружаться в собственные истории и пропадать на целые недели. Его стихия – пожар,
Кристер Мальм кивнул.
– «Миллениум» держался за счет того, что вы с Микаэлем дополняли друг друга.
– Не только за счет этого. Вы же помните, как Микаэль уперся рогом и сидел почти целый год в Хедестаде. Тогда «Миллениум» работал без него, и теперь журнал должен точно так же работать без меня.
– О’кей. Каков твой план?
– Я бы предпочла, чтобы главным редактором стал ты, Кристер…
– Ни за что на свете. – Кристер Мальм замахал обеими руками.
– …но поскольку я знаю, что ты откажешься, у меня есть другое предложение. Малин. Ты станешь исполняющим обязанности главного редактора прямо с сегодняшнего дня.
– Я?! – воскликнула Малин.
– Именно ты. Ты была прекрасным ответственным секретарем.
– Но я…
– Попробуй. Я сегодня освобожу стол. В понедельник утром ты сможешь переехать в мой кабинет. Майский номер почти готов – мы над ним уже попотели. В июне выпускается двойной номер, а потом у нас месяц отпуска. Если у тебя не получится, в августе правлению придется найти кого-нибудь другого. Хенри, ты перейдешь на полную ставку и заменишь Малин в качестве ответственного секретаря. Кроме того, вам необходимо нанять нового сотрудника. Но это уже решать вам и правлению.
Она немного помолчала, задумчиво глядя на собравшихся.
– Еще одно. Я перехожу в другую газету. Конечно, в практическом отношении «СМП» и «Миллениум» не конкуренты, но я не хочу знать о содержании следующего номера ни на йоту больше, чем уже знаю. Начиная с этого момента, вы все будете решать с Малин.
– Что нам делать с историей Саландер? – поинтересовался Хенри Кортес.
– Обсудите это с Микаэлем. Мне кое-что известно о Саландер, но я не буду использовать этот материал. В «СМП» он не попадет.
Внезапно Эрика испытала невероятное облегчение.
– Это все, – сказала она, объявила собрание оконченным, встала и без дальнейших комментариев пошла обратно к себе в кабинет.
Сотрудники «Миллениума» остались сидеть в полном молчании. Только через час Малин Эрикссон постучала в дверь кабинета Эрики.
– Послушай-ка.
– Да? – спросила Эрика.
– Сотрудники хотят кое-что сказать.
– Что?
– Тут, в общей комнате.
Эрика встала и подошла к двери. Ее ждали торт и кофе.
– Я подумал, что мы еще успеем организовать тебе настоящие проводы, – сказал Кристер Мальм. – Но пока придется обойтись кофе с тортом.
Впервые за этот день Эрика Бергер улыбнулась.
Глава 3
Пятница, 8 апреля – суббота, 9 апреля
К семи часам вечера, когда Соня Мудиг и Маркус Эрландер посетили Александра Залаченко, тот уже восемь часов как очнулся. Он перенес длительную операцию, во время которой ему привели в порядок скулу и зафиксировали ее титановыми винтами. Его голова была так основательно забинтована, что виднелся только левый глаз. Врач объяснил ему, что удар топора раздробил скулу, повредил лобную кость, а также отсек большую часть мяса с правой стороны лица и сместил глазницу. Раны причиняли Залаченко сильную боль. Несмотря на значительные дозы обезболивающего, он все-таки сохранял относительно ясную голову и мог разговаривать. Однако полицейским велели его не переутомлять.