Девушка, общавшаяся с Богами
Шрифт:
Я стояла на небольшой плоской площадке на вершине горы, опираясь на скалистый выступ. Если бы я шагнула Личным Путём чуть левее или правее, я бы не удержалась на крутой насыпи и свалилась в пропасть. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались горы со снежными вершинами и заросшими лесами подножьями. Гора, на которой я оказалась, к счастью, была невысокой. Не гора, а горка. Раза в три ниже окружающих её исполинов. Но она была достаточно крутой и спускаться с неё без страховки было бы неприятно. К счастью, подумала я, уйти отсюда можно Личным Путём. Главное, что Гэттор меня не догнал. Впрочем, он может прийти сюда по моему Следу, так что, хватит любоваться красотами
Я попыталась шагнуть в Лэнмар… и осталась на месте. Личный Путь был закрыт каким-то мощным заклинанием. Таким мощным, что я сразу поняла: люди такое сделать не в состоянии. Здесь вмешались какие-то высшие силы. Возможно, те самые Древние Боги, которых Стэнн постоянно поминает.
Я вцепилась в каменную стену, пережидая приступ головокружения. Я боюсь высоты, и только мысль, что я смогу уйти Личным Путём поначалу поддерживала меня. Но, как только я поняла, что спускаться отсюда придётся своим ходом, мне сразу стало плохо.
«Стэнн!» — послала я мыслезов любимому. Но он канул, как в вату, и я поняла, что мыслеречь здесь тоже не работает.
Так. А вот это мне уже что-то напоминает. Нельзя ходить Личным Путём. Нельзя послать мыслезов. Что это значит? Это значит, что я оказалась там, где когда-то погибли бабушка и дедушка Стэнна. В зачарованных горах, где нельзя колдовать. И, видимо, там, где я собиралась умереть от голода. Кстати, надо проверить, а смогу ли я здесь камень в хлеб превратить? Вдруг и это не получится? Тогда можно даже и не дёргаться. Просто лечь здесь и любоваться красотами раскинувшегося передо мной вида, пока концы от голода не отдам.
Я подняла небольшой камушек, положила его перед собой и не торопясь, чтобы не ошибиться, сплела заклинание трансмутации. Камушек превратился в хлебный кусочек. Я облегчённо перевела дух: ну, хотя бы голодная смерть мне не грозит. И то хорошо. Значит, пора выбираться отсюда. Только вот в какую сторону идти? Знать бы, где кончается зона без магии. Может, её граница в трёхстах метрах на юг, а я пойду на север, и мне придётся идти пару сотен километров. Вот обидно-то будет! Если я, конечно, всё-таки дойду, и потом мне кто-нибудь об этом скажет. А ведь могу и не дойти…
Эх, как бы мне сейчас мой талисман пригодился! Но я его давно не ношу с собой, и сейчас он спокойно лежит в ящике моего стола. Если бы я знала…
Впрочем, не стоит себя хоронить раньше времени. Начинать дело с мыслями о проигрыше — значит, проиграть ещё до начала.
Я обошла площадку, ища место для спуска. За выступом, куда я заглянула уже в самом конце, обнаружилась небольшая трещина в скале, словно специально сделанная для незадачливых альпинистов вроде меня. Узкая, извилистая, неглубокая — примерно мне по пояс, она шла вниз до самого основания горы. Вздохнув, я сползла в этот мини-туннель и, цепляясь за стенки, начала спуск, молясь только об одном: не напороться бы на змей. Они, как я слышала, любят такие закрытые и тенистые места. Но, то ли змей здесь не было, то ли они оказались достаточно осторожными и уползали, не дожидаясь моего появления, за всю дорогу я не встретила ни одного пресмыкающегося, и часа через три, с ободранными в кровь руками и дрожащими от напряжения ногами, выбравшись, наконец, из трещины, я упала без сил на траву у подножия горы. Как хорошо, что Кэмбис уже почти полгода гоняет меня на тренировках, как сидорову козу. Если б не эти занятия, я бы не смогла преодолеть такой спуск. Свалилась бы где-нибудь на середине.
Багровое
С трудом поднявшись, я начала осматривать местность. Пожалуй, никуда ходить и не надо. Трещина, по которой я спустилась с горы, к подножию расширялась и образовывала набольшую полость под нависшим козырьком, вполне достаточную, чтобы скрыться в ней от ветра и прикрыть спину от непрошенных гостей. Ну, а рядом можно и костёр развести. И тепло будет, и светло. До утра продержусь. Спать-то уж точно не буду, испугаюсь.
Исползав всю округу, набрала веток, наломала их на примерно одинаковые чурочки. Сложила из них некое подобие небольшого шалашика и вдруг вспомнила, что нахожусь в месте, где не действует магия. И снова перепугалась. Если я не смогу разжечь огонь с помощью колдовства, то все мои труды можно будет считать напрасными: спичек у меня с собой нет, трением, как далёкие предки, я огонь разводить не умею. Сидеть мне всю ночь в темноте!
Затаив дыхание, щёлкнула пальцами. Огненный шарик сорвался с руки, проскочил под сложенные ветки. И через пару секунд маленький костерок успокаивающе потрескивал разгорающимися полешками.
Облегчённо вздохнув, я соорудила из сухих листьев некое подобие постели и рухнула на неё. Смотреть на алеющий закат не было уже ни сил, ни желания. Но, немного посидев, поняла, что рано успокоилась: слишком далеко от костра скидала я собранные ветки. Ночью не набегаешься. Пока ещё хоть что-то видно, надо перетащить их поближе и наломать поровнее. А то будут тут искры метать во все стороны, ещё кровать мне подпалят.
Тяжело вздохнув, я выбралась из своего логова, и сделала несколько шагов к наваленной куче сухостоя. И вдруг мне показалось, что сзади мелькнула какая-то тень. Я резко повернулась и увидела, как прямо у костерка от земли начинает подниматься что-то чёрное и лохматое, на глазах увеличиваясь в размерах, заполняя собой всё пространство передо мной.
С перепугу у меня чуть сердце не остановилось. Я взвизгнула и, защищаясь, выбросила руки вперёд, страстно желая, чтобы этот кошмар прекратился, а чёрная тень куда-нибудь исчезла. И зажмурилась, ожидая неминуемой гибели. И вдруг услышала:
— Ну, ты чего?
Голос звучал обиженно и жалобно. Я открыла глаза и увидела маленького лохматого человечка. Густая длинная шерсть покрывала всё его тело, кроме вытянутого лица, на котором сияли удивительно яркие голубые глаза. Длинные гибкие пальцы заканчивались небольшими, но острыми когтями, а ступни на толстых, «слоновьих» ногах отливали металлом. Свисающие, как у сенбернара, уши нервно подрагивали. Словом, красавец писаный.
Но на обиду он имел право, тут уж не поспоришь. Он был буквально впечатан в скалу в полуметре над землёй и забросан листвой и травой, застрявшими в его густой шерсти. Как ещё жив-то остался!
— Ой, — испуганно вскрикнула я. — Это я вас так? Я нечаянно, правда! Вам помочь?
И шагнула вперёд. Но человечек внезапно заголосил:
— Стой, где стоишь!
Я замерла, испугавшись его крика.
А мохнатик, убедившись, что я застыла столбом, успокоился и проворчал сердито:
— Сам справлюсь.