Девушка, общавшаяся с Богами

Корепанова Наталья Германовна

— Тебя как зовут?

— Селена. А тебя?

— Фэррыхтин. Меня так в честь деда назвали. Его Фэррыхтом зовут.

— Тебе сколько лет? — поинтересовалась я.

Кимрак вздохнул:

— Восемьсот.

И посмотрел исподлобья:

— Что, тоже сейчас скажешь, что маленький ещё в одиночку горы стеречь?

— А кто-то так говорил? — сочувственно улыбнулась я.

— Отец ругался. И… — Дух замолчал, словно чуть не выдал какую-то тайну. Потом продолжил: — Но дед сказал, что я уже вполне самостоятельный и могу

присмотреть за порядком. Он же меня всему научил.

И Фэррыхтин снова вздохнул:

— Наверное, отец был прав. Ты вон совсем не испугалась.

— Не грусти, — улыбнулась я. — Успеешь ещё людей попугать. Какие твои годы. А у тебя друзья есть?

— Откуда? — возмутился моей недогадливости кимрачонок. — Мы с дедом тут вдвоём живём. Здесь даже зверей почти нет. Одна радость — путник какой забредёт. Да и те редко бывают. Последние лет сорок назад заходили.

— Скучно тебе, наверное? — посочувствовала я малышу. — Ну что за жизнь без друзей. Хочешь, я твоим другом стану?

— Хочу, — заулыбался кимрачонок. — А что друзья делают?

— Играют вместе. Помогают друг другу. Из беды выручают, — начала я перечислять прелести дружбы. — Гуляют, разговаривают обо всём. Вот как мы сейчас.

— Давай уже играть, — оживился Фэррыхтин. — А завтра я тебе помогу: дорогу покажу. И провожу до озера, прослежу, чтобы ты никуда не упала. Хочешь?

— Хочу, — обрадовалась я и начала катать в руке огненный шар: — Куда кидать-то?

— Сейчас, подожди, — вскочил кимрак. — Я только большим стану и хохотать начну. А ты прямо в меня целься. Не бойся, не убьёшь.

— Ну, ладно, — пробормотала я. — Тебе виднее.

И запустила шар в развоплотившегося Духа. Над горами разнёсся жизнерадостный хохот…

А потом, когда мы наигрались, я накормила мальчишку сотворённым из камня хлебом.

— Ты — сильная колдунья, — уважительно сказал он, подъедая с ладони крошки. — И хлеб сделала, и меня вон как к скале припечатала.

Я покосилась на вмятину в камне и виновато улыбнулась:

— Ты извини. Это я со страху. Я сама не знаю, как у меня получилось. Второй раз так вышло, и оба раза — с перепугу.

— Это называется — неконтролируемый выплеск Силы, — авторитетно заявил кимрак. — Мне так дед сказал, когда я во время игры гору разрушил. И ещё добавил, что надо учиться управлять Силой.

— Умный у тебя дед, — констатировала я и предложила: — Давай спать ляжем. Устала я сегодня. Отдохнуть перед дорогой надо.

— Спи, — согласился Дух гор. — А я тебя покараулю.

— А сам спать не хочешь, что ли? — удивилась я.

— Да я днём отоспался, — отмахнулся он. — Я лучше на звёзды посмотрю. Они такие красивые!

— Да, — согласилась я. — Звёзды здесь просто великолепные.

И уснула, по-моему, прежде, чем лечь успела.

И, как мне показалось, сразу же проснулась оттого, что кимрачонок дёргал меня за ногу:

— Вставай! Сколько

можно спать. Уже вон как светло.

Я со стоном открыла глаза. После вчерашних занятий альпинизмом и сна на твёрдом камне всё тело болело. Не то что идти — вставать не хотелось.

— Что так рано? — проворчала я. — Я только что заснула.

— Ничего себе рано, — возмутился Дух. — Солнце смотри, как высоко. Идти надо! Или ты тут жить собралась?

— Нет, тут жить я не хочу, — вздохнула я, выбираясь из своей норки. — Пошли.

Утро, действительно, было в самом разгаре. Солнце энергично поднималось по небосклону и начинало припекать. День обещал быть жарким. Костёр Фэррыхтин уже потушил, оставшиеся не сожженными ветки разбросал по округе в аккуратном беспорядке. Видимо, для того, чтобы следующему путнику было чем заняться, готовясь ко сну.

— Пойдём? — повернулась я к кимрачонку. — Веди меня, мой проводник.

И мы зашагали к неведомому перевалу.

Дорога оказалась нелёгкой, и я не один раз с благодарностью вспоминала тренировки с Кэмбисом. Если бы не они, я бы, наверное, через пару часов сдалась, не сумев преодолеть крутые подъёмы и спуски, которыми изобиловал наш путь.

В очередной раз взобравшись по чуть ли не отвесному склону и выбравшись на небольшую пологую площадку, я упала без сил, пытаясь отдышаться.

— Устала? — сочувственно спросил Фэррыхтин. — Ничего, сейчас легче будет. Самый трудный участок уже прошли.

— Это радует, — просипела я. Солнце стояло уже высоко, нагревая камни так, что за них больно было хвататься. Во рту у меня пересохло, пот заливал глаза. Я вытерла лоб рукавом, и огляделась.

Вид с высоты открывался, конечно, изумительный. Повсюду, на сколько хватало глаз, возвышались величественные горы: высокие, мощные, обрывистые. Подножия их были покрыты густыми лесами, но здесь, наверху, даже трава не росла, сжигаемая безжалостными солнцем.

— И где здесь перевал? — спросила я своего проводника. — Куда мы идём?

— Вон он, — махнул рукой Фэррыхтин, и я едва не застонала, увидев вдалеке два пика, чьи макушки, казалось, пронзали небо.

Так далеко я не дойду…

Впрочем, куда я денусь. Не оставаться же здесь в ожидании гибели. Надо идти, пока есть силы.

Другое дело, что сил с каждым переходом оставалось всё меньше.

— Тебе надо поесть, — поучительно сказал кимрачонок. — Наколдуй себе еду. Я тут камушек подходящий нашёл, возьми.

И он протянул мне обломок скалы величиной с хороший каравай.

— Угу, — согласилась я. Дух гор был прав: если я ещё и есть не буду, то точно не дойду.

Сплетя заклинание и превратив обломок в ломоть душистого свежего хлеба, я отломила половину Фэррыхтину и, отщипнув кусочек себе, попыталась поесть. Но скоро поняла, что, если не попью, поесть не получится: в пересохшее от жажды горло кусок не лез.