Девушка по имени Августа

Норд Вадим

Аноним строил фразы так, что даже пол его оставался неясным. Александр назвал его Некто. Некто – самое подходящее имя для анонимов всех мастей.

Кто бы это мог быть? Кто-то из участников операции? Лилия Евсеевна? Главная медсестра? Наемный убийца, который пытается заманить Александра в ловушку?

Больше вариантов не было.

Если верить Интернету, то кафе «Зельда и Скотт» действительно существовало. На Большой Конюшенной, в двух шагах от Невского. Своим посетителям кафе обещало «неповторимую атмосферу Америки 20-х годов прошлого столетия». Атмосфера, насколько мог понять Александр по сайту кафе, складывалась

из развешанных по стенам постеров, отделки «под дуб» и названий коктейлей в меню. Умиляло название «тяжелого» мохито с двойной порцией рома. «Великий Гэтсби», надо же.

Судя по всему, в заведении с неповторимой атмосферой не было зловещего. Опять же – людное место и дневное время. Если бы Некто пригласил Александра куда-нибудь в Парголово или в Колпино, да не в полдень, а в полночь, то Александр даже не подумал бы ехать туда. Хватило бы благоразумия. Но в полдень, да еще и в самом центре Петербурга, можно встретиться. Отчего бы не встретиться для того, чтобы узнать информацию, которая может быть интересна? Что это за информация? Явно, что-то нужное, имеющее отношение к операции Кузнецова-Арандаренко. Кстати, как он там, сердешный, не попался ли еще?

Александр зашел на сайт Главного следственного управления. Нет, не попался гражданин Арандаренко, висит его фотография. Интересно, как он сейчас выглядит? Иногда люди, скрывающиеся от правосудия или от компаньонов-подельников, делают себе несколько операций, одну за другой. Даже не одну за другой, а одну на другую, так точнее. У разных врачей, в разных клиниках. Кого-то все равно находят, кому-то везет.

На всякий случай, Александр решил проконсультироваться на ресепшен.

– Скажите, пожалуйста, вам знакомо кафе «Зельда и Скотт» на Большой Конюшенной? – спросил он у администратора.

Гостиница была маленькой, семейный бизнес. За стойкой, в каком-то непонятном порядке – не посуточно, не поденно, а как получится, сидели три женщины, заметно похожие друг на друга, одна постарше и две помоложе, одна в очках и с короткой стрижкой, другая без очков и с гривой кудряшек. Нетрудно было догадаться, точнее – трудно было бы не догадаться, что это мать и две дочери. Сейчас дежурила обладательница кудряшек.

– Не рекомендую, – девушка смешно наморщила нос, выражая презрение. – Неатмосферное место и готовят невкусно. Но коктейли у них приличные, не бодяжат.

Что еще можно добавить к столь исчерпывающей информации? Толпы там, да еще в столь раннее время, не будет – подходящее, наверное, место для разговоров.

– А там спокойно? Не притон какой-нибудь?

Девушка смерила Александра оценивающим взглядом.

– Совсем не притон. Нисколько. Скорее – богадельня. Если вам нужен притон, то советую сходить на Почтамтскую в…

– Нет-нет, не нужен, – Александр не имел привычки перебивать собеседников, но это был как раз тот случай, когда можно так поступить. – Мне нужно спокойное место.

– Тогда вам в «Зельдак», – улыбнулась девушка. – Спокойнее, чем там, только на кладбище.

Мило пообщались. Администратор в гостинице непременно должен хорошо знать город, иначе нельзя. Мало ли какой вопрос возникнет у постояльцев? Александр вспомнил Казань, где на вопрос о том, как добраться до Кремля, администратор гостиницы (далеко не самой последней в городе) ответила: «Если у вас нет карты, то выйдите на улицу

и поспрошайте у местных». Ладно бы Александр интересовался каким-нибудь малоизвестным памятником, а то ведь Кремлем!

На улице накрапывал мелкий дождик.

– Время года неизвестно, мгла клубится пеленой. С неба падает отвесно мелкий бисер водяной… [15] – вслух продекламировал Александр, сильно преувеличивая ненастность погоды, потому что мглы никакой не было и весеннее настроение явственно ощущалось.

Но иногда всплывет в памяти какая-нибудь строчка или строфа из давно читаного стихотворения и будет требовательно преследовать тебя до тех пор, пока не произнесешь ее вслух. Лучше произнести сразу, выпустить на свободу, во вселенную.

15

1 Саша Черный, «Окраина Петербурга».

Получение письма не отменяло запланированного уже визита в «Прогресс». Александр собирался снова пообщаться с главной медсестрой, которая казалась ему наиболее вменяемой представительницей администрации, и заодно попытаться заглянуть в кабинет Дегтярского. Очень может статься, что Некто занял кабинет убитого главного врача и получил «в наследство» его компьютер со всеми паролями.

Время для визита было очень удобным. Покончив с делами, Александр рассчитывал пообедать где-нибудь (только не гамбургерами, а, например, какими-нибудь вкусными пельменями, бифштекс с овощным гарниром тоже сгодится), позвонить в Москву матери и боссу, и вернуться к клинике к четырем часам, чтобы встретить Августу. Кто знает, удастся ли им увидеться завтра. Вдруг встреча с Некто сильно затянется или придется куда-то поехать… Ага, поехать! В пещеру Аладдина в Красном Селе! В лучшем случае эта встреча продлится около четверти часа, если вообще состоится. С информаторами или шантажистами (по стилю посланий можно было заподозрить шантаж) долго не рассусоливают. Нечего с ними рассусоливать, это не встреча одноклассников.

Сегодня дежурил незнакомый охранник, монументальный, как скала, и такой же флегматичный. На чье-то появление вблизи себя он реагировал только движением зрачков, ухитряясь оставлять неподвижными веки. «Кто понял жизнь, тот не торопится», – уважительно подумал Александр, проходя мимо.

Куртку он оставил в гардеробе. Хватит этого торопливого хамства – расхаживать по клинике в верхней одежде. И никакое смятение чувств здесь оправданием служить не может. Если так себя вести, то можно потихоньку дойти до того, чтобы руки перед операцией не мыть. Стоит только расслабиться – и пропадешь…

Главная медсестра выглядела расстроенной. Глаза красные, веки припухли, макияжу нанесен непоправимый урон. Александр хотел было уйти, но ему махнули рукой, приглашая заходить. Сегодня в кабинете было свежо благодаря открытой форточке.

– Коробка с нашатырем разбилась, никак отдышаться не могу, – пожаловалась главная медсестра.

Александр сочувственно кивнул. Разбитая коробка с нашатырем – это не страшно, это не какое-то личное горе, можно и о делах поговорить. Внутренний зануда не преминул отметить, что коробки не бьются, бьются флаконы, находящиеся в коробках, но Александр не удостоил его внимания.