Девушка с конфетной коробки. Часть 2
Шрифт:
Алан первым сбежал по лестнице в скупо освещённый коридор подвала и закрутил головой в поисках признаков антимагической камеры. Долго искать не пришлось, вторая дверь слева явно указывала на то, что магам за ней делать нечего. Никаких замков, только тяжёлый кованый засов.
Стремление как можно скорее увидеть Адель придало магистру силы и он вырвал тяжеленную железяку одним движением. Распахнул дверь, ворвался и резко затормозил. Где Адель? На полу валялся крепко спящий принц Александр один-одинёшенек. Девушки нигде не было.
Начальник гарнизона явился за мной в сопровождении двух здоровых парней, в одном
— Надо бы тебя помыть, да и переодеть стоило. Но времени нет. Решено: сначала обряд, потом ванна и всё остальное. А пока…
Он повернулся и крикнул кому-то в коридоре:
— Эй, рубаху несите и покрывало.
Видимо, необходимость меня прикрыть он предусмотрел заранее. Вошёл ешё один один солдат со свёртком в руках. Оттуда была извлечена белая, чистая, но совершенно безразмерная рубаха и красивая скатерть тончайшего полотна, расшитая однотонной белой гладью и по краям отделанная фестонами. Вполне себе покрывало для тюремной невесты.
Державшие меня до сих пор солдаты по знаку своего начальника разжали руки и отошли на пару шагов, а он, наоборот, ко мне приблизился, держа на весу рубаху и вполне понятной целью: напялить её на меня через голову.
— Надеюсь, ты будешь благоразумной, моя красавица! — сказал этот козёл.
На меня от этих слов как будто кипятком плеснули! Вдруг вспомнилось, что все мои хвалёные добродетели — спокойствие, выдержка, достойное поведение сейчас гаста ломаного не стоят! Они-то как раз грозят мне тем, что раз! И я стану по закону принадлежать этому скорбному умом скоту. Нечего строить из себя благородную госпожу, пора показать, чему меня успели выучить улицы родного города.
Я сделала полшага вперёд, прикинула, что расстояние как раз подходящее, и со всей дури врезала коленом по тому месту, которым женятся. Вояка согнулся и завыл от боли. Я рванула в сторону, планируя выскочить из камеры: они дверь забыли закрыть. Окажись я там, где проклятый чёрный камень не действует, даже с малыми силами отбилась бы. Но солдаты не дремали.
С одной стороны, судя по выражению их лиц, им понравилось, как я приложила их начальника. С другой… Субординацию никто не отменял. Меня схватили и потащили. Я плюнула на приличия: орала, брыкалась, ругалась, кусалась как бешеная. Эти гады скрутили мне все конечности так, что я не могла ими шевельнуть. Знали, что имеют дело с магичкой, и осторожничали. Будь на моём месте кто посильнее, разбросал бы их одним движением бровей, а мне для пассов руки нужны. И ноги чтобы убежать.
Согнувшийся пополам начальник шёл следом, тащил так и не пригодившиеся рубаху с покрывалом и сладким голосом, полным неизбывной злобы, рассказывал, что меня ждёт в замужестве. Ничего хорошего. Меня подняли на этаж, вынесли мимо совершенно ошалевших стражников на улицу. Я тут же заморгала от яркого света как слепая сова. Не успела привыкнуть, как мои носильщики завернули прямо в первую же дверь, а там нас снова встретил полумрак. К моему удивлению это оказался храм Могучего воина. Сине-серая гамма, знакомые мотивы фресок на стенах, жрец в синей хламиде и надетой поверх неё воронёной металлической сбруе.
Тем, кто держали меня за руки, за ноги, не хватило конечностей, чтобы заткнуть мне рот, поэтому,
Жрецу очень не понравилась ругающаяся в храме невеста, но свои претензии он предъявил не мне, а жениху. Поднял правую руку вверх и прочитал правила, которые должно соблюдать в храме. Затем упрекнул вояку: он, жрец, и так пошёл на нарушение обычаев, согласившись провести брачный обряд в храме, для этого совершенно не предназначенном, так ещё и невесту притащили силой в совершенно непотребном виде. Если господин желает, чтобы обряд всё-таки свершился, пусть выйдет, уговорит девушку, а потом зайдёт как положено.
Пока он говорил, я ухитрилась высвободить одну ногу и пнула ею в голень держащего меня стражника. Ничего это не дало, а всё же приятно.
Начальник сделал знак своим подчинённым и меня вытащили на улицу. Там, прижав в стене, кое-как напялили рубаху поверх моей собственной одежды, слегка её порвав в пылу борьбы, и накинули на голову скатерть, которая должна была заменить покрывало невесты.
Затем мой "жених" нагнулся ко мне, не приближаясь, однако, на расстояние, с которого я могла бы вцепиться зубами ему в нос, и зашипел:
— Слушай, стерва! Ты сейчас спокойно, чинно и благородно войдёшь со мной в храм и на вопрос жреца ответишь «да». Иначе твоего спящего дружка оденут в антимагические наручники и ошейник. Подумай, как он будет себя чувствовать после этого и долго ли проживёт?
Я аж задохнулась от злости. Наручники ещё туда-сюда, плохо, конечно, но не смертельно. Если помощь придёт в ближайшие сутки, Александр даже заметить особо не успеет. А вот ошейник… Страшная вещь. Запрещённая в странах Девятки строго-настрого. Их даже хранить нельзя: смертная казнь. Потому что маг в таком ошейнике не просто мучается, он очень быстро теряет разум. Раз и навсегда. Суток обычно достаточно, но и меньшее время в этой гадости оставляет необратимые изменения в сознании. Конечно, Александр такой принц, но допустить, чтобы с ним сотворили такое, я не могла. Однако и покориться тоже душа не позволяла.
— Ты идиот, — сказала я мужчине, — Подумай головой. Сейчас ты поставишь на своём. Я не хочу, чтобы с Александром случилось что-нибудь плохое, поэтому кротко пойду с тобой. Жрец нас соединит. Ты меня изнасилуешь. 7bcf23
Он порывался мне возразить, но я продолжала:
— Да, изнасилуешь, потому что по доброй воле я с тобой не буду. Сомнительное удовольствие, тебе не кажется? А затем вернётся твой писарь с магом-посланником императора. Или мне повезёт и он вернётся раньше. Как думаешь, чем это всё для тебя закончится? Тебе кажется, что императорской благодарностью? Мне кажется иначе. Я бы на его месте укоротила тебя на голову, чтобы другим неповадно было.
Глаза воина зло сверкнули, он не ответил мне, но и своего намерения не изменил. Зато понял, что, угрожая Александру, он может мной манипулировать. Теперь я стану более покладистой.
Поэтому сказал своим людям:
— Поставьте её на ноги, пусть идёт сам и помнит: малейшее неповиновение с её стороны — и её дружок получит всё то, что я обещал.
Чтобы не быть голословным, он вытащил из кармана наручники и ошейник и меня едва не стошнило от ужаса: настоящие! Он мог сделать то, что сказал. А мозгов, чтобы просчитать последствия, ему явно не хватает.