Девушка с острова Тарт

Биверсдоттир

— Штирлиц, конечно, из тебя никакой, сынок.

— Я вас слышал! — гневно выпалил Сандор, не остановленный никем. — Я вам тогда не врал, и сейчас не вру.

— Сынок, ты б поел, — всплеснув руками, захлопотала мать. Она вскочила, подошла к плите. — Ты ж есть шел, ну скажи? Ну сколько можно голодом-то себя морить?

— Грей, я заодно позавтракаю, — бросил через плечо отец. Потом снова перевел взгляд на сына: — Ну, ты все сказал? Долго мы будем тут телепередачу «Угадай мелодию» устраивать, а?

— Все сказал, — ответил Сандор зло, садясь за стол.

Мама

облегченно выдохнула, отвернувшись к плите.

========== 4.2. Ружьё должно выстрелить /Тайвин ==========

У моей головы начинается новая жизнь,

Все вокруг кувырком, а мне хочется с нею дружить.

«Это дело привычки, я сам был таким»,

— говорил мне знакомый вампир;

«Только вниз головой ты поймешь перевернутый мир».

Помоги себе сам, раньше времени нервы не рви.

И в страну антиподов что взять с собой, кроме любви?

Лежат под ногами Венера и Марс, а чуть выше летают стрижи.

У моей головы начинается новая жизнь.

Каждый день, каждый час, каждый миг,

Пусть опять время вспять и меняется полярность.

Каждый день, каждый час, каждый миг

Вдыхаю любовь, выдыхаю благодарность,

Вдыхаю любовь, выдыхаю благодарность.

Ты мой внутренний голос, моя вертикальная власть,

Я же стойкий солдат, у меня есть приказ не упасть.

Вокруг точки опоры вращается мир, даже если она точка G,

А у моей головы начинается новая жизнь.

Каждый день, каждый час, каждый миг,

Пусть опять время вспять и меняется полярность.

Каждый день, каждый час, каждый миг

Вдыхаю любовь, выдыхаю благодарность,

Вдыхаю любовь, выдыхаю благодарность.

«Новая жизнь» Ундервуд

Отсветы камина плясали по полу, плотные шторы были высоко подняты, и алое солнце, садящееся за лесом, казалось пронзенным верхушками елей.

— Отец, мне необходимо обсудить с тобой одну вещь, — голос сына звучал уверенно, но лицо уверенности не излучало.

Тайвин не встал из-за стола навстречу сыну, но с интересом поднял голову над ноутбуком.

— Я ожидал твоего прихода после ужина.

— Увы, после ужина не получилось. Сейчас мы можем поговорить?

— Если это важно.

— Да. Я хочу представить семье свою девушку.

Тайвин хмуро посмотрел на сына:

— О предыдущих увлечениях ты не ставил меня в известность. Что послужило поводом сейчас? — он сделал паузу и добавил: — К тому же, я не считаю эту девушку подходящим выбором для своего сына.

— Ты в курсе?

— Повторяю, Бриенна Тарт — плохая партия для моего сына, — отрезал Тайвин.

Джейме взбешенно задышал и выпалил, явно не думая:

— Поверь, предыдущий вариант устроил бы тебя еще меньше! И тем не менее это МОЙ выбор!

Ты ступил на скользкую дорожку,

сын, она тебя погубит.

— Да, — ответил Тайвин, — предыдущий вариант был еще хуже. И оба — твой неудачный выбор.

Джейме застонал, запрокинув голову, поднимая кулаки перед лицом, и вдруг осел в кресло у камина. Тайвин с интересом наблюдал его реакцию, а потом подошел к бару и спросил:

— Коньяк будешь?

Джейме пребывал в шоке. Этот перевод в ранг выше ошеломил его не менее предыдущего диалога.

— Не вижу повода для веселья.

— Не вижу повода для уныния. Тебе восемнадцать, я твой отец, это мой кабинет и мой коньяк. Лучший из возможного, между прочим, — он медленно налил один бокал, неспешно поставил на стол. Обернулся и продолжил: — Повторяю предложение в последний раз, что само по себе исключение.

— Наливай, — устало ответил Джейме. Если это ловушка, хоть удовольствие получу — разумный парень.

Тайвин наполнил второй бокал, подал его Джейме и опустился со своим в соседнее кресло. Искушение растолковать, как это пить правильно, было очень сильно, но он сдержался. Наследник его и гордость был подавлен и явно на грани нервного расстройства. Оставалось понять причину.

— Отец, почему люди скрываются ради каких-то вещей, если все в курсе?

Коньяк мгновенно снял спазм с тела, но развязал и язык.

— Для начала определись, кто ты, и я отвечу. Зареванному ребенку я дам один ответ, а мужчине другой, — Тайвин придал голосу чуть больше стали, чем планировал. М-да, он разучился доверительно говорить много-много лет назад.

— Говори с мужчиной, — в голосе сына не было готовности, была сила и немного обреченности.

— Этот дом, как тебе всегда было известно, хорошо охраняется. Здесь множество охранных систем разного плана. Помнишь тот случай с подружкой Серсеи, которая не захотела отдать свою новую сумочку для обыска? Ее уговорили, сумка взорвалась через секунды после того за дверью. Погибло четыре человека.

Джейме присвистнул.

— Дом оснащен разными камерами и сенсорами вдоль и поперек. Проще сказать, чего здесь нет, чем что есть. Скажем, космодрома. Поэтому при желании все жильцы дома во всех комнатах видны как на ладони. Поскольку любой чужой человек может собрать из подручных предметов жучок уже здесь или нанести иной вред обитателям. Это безопасность, а я не могу позволить никому из вас пострадать.

— Почему нам не говорили?

— Вы всегда знали, что дом хорошо охраняется. И это норма. Вы должны были чувствовать себя комфортно. Даже крысы под камерами нервничают и сходят с ума.

— Почему теперь сказал? Потому, что я уже узнал сам? — Джейме говорил скорее зло, чем устало. Что-то его тревожило, все слова он оборачивал колкостями. Знакомо.

— Или я позволил тебе узнать. Равно как и твоим братьям, и сестре, — последнее слово он постарался сказать максимально спокойно. Но это мало помогло. Джейме чуть не сломал хрупкую ножку бокала, потом взял себя в руки, поставил бокал и с убийственной вежливостью поинтересовался: