Девушка с воздушными шарами
Шрифт:
Она стояла и молча с огромными глазами смотрела на меня, не веря своим ушам. Впервые я снизошла до низких матерных слов и посылов проклятий на головы родителей. Она опоздала на работу, но даже при желании не могла сдвинуться с места. Когда же ее ступор закончился, то посыпалась ответная брань на меня – лентяйка, идиотка психованная, неуравновешенная дура, «правильно мама говорила – выродила ребеночка на свою голову»… Она говорила холодно, бросая слова словно гранаты, которые взрывались внутри меня, заливая все мраком. Моими поступками и словами управляла ответная ненависть. Я пыталась «уколоть»,
Я не работала и не училась. Обвинения мамы, что я сижу на их с отцом шеях удушливой петлей, были верны. Мне нужны были деньги, и они их давали. И, разумеется, мои обвинения по поводу отмены празднования дня рождения (последнее прошло как раз в восемь лет, но после случая с Кудрявцевой этот праздник для меня закрыли) встречались фырканьем. «Чего тебе еще надо?» – раздраженно вопрошали они, но ответ слышать не хотели.
– Ненавижу тебя! – в очередной раз прокричала я, плюнув ей в ноги, - когда вы уже с отцом помрете, а?! Вот тогда только у меня начнется настоящая жизнь!
Раскрасневшаяся мама с высоко поднимающей грудью ошалело таращилась на меня. Да, довела я ее до белого каления. По крайней мере, хоть какую-то эмоцию вызвала.
– Да чтоб ты сдохла, шлюха! – прорычала она с таким чувством, что я поняла – она реально этого хочет.
Меня словно ледяной водой окатили. Прошло наваждение. Собственно, чего я на предков наезжаю из-за недостатка любви? Денег дают, кормят, одевают – что еще в современном мире требуется от родителя? Циничные мысли, ненавистные, неправильные. Пришло отрешение. Холодное понимание – нежданный ребенок не всегда становится желанным.
– Надеюсь, твое желание скоро сбудется, - тихо, на удивление спокойно ответила я и развернулась.
Выбежала из квартиры, в чем была – праздничный прикид. Начало апреля. Обычно в это время года погода на улице стоит хорошая. Однако в этом году весна что-то не торопилась. Я выскочила на улицу в праздничном красном шифоновом платьице и моментально начала мерзнуть. Нехилая погодка. Хорошо, что на ногах сапоги, правда, на высокой шпильке. Я топталась на крыльце, не зная куда идти и что делать – как жить дальше? Впопыхах мобильник оставила дома – Андрону не позвонить. Ну, что ж, пойду пешком. Идти пришлось очень быстро, зуб на зуб не попадал. Я проходила мимо школы и подумала, что, может, там мне могут что-нибудь дать – наивно, но с надеждой. Двери были закрыты, я постучала, но безрезультатно. Выругавшись, направилась вниз по крутой лестнице с плохо счищенным льдом. За спиной раздался звук открывающейся двери. Я слишком быстро всем корпусом развернулась назад. Шпилька соскользнула, и я с ужасом полетела вниз спиной… «Скорую» вызвала вахтерша.
– Стеф, ты готова? – вернула меня к действительности решительная Макс.
– Да, - выдохнула я.
По команде Макс появились четыре иглы, насквозь пронзившие мои темные стороны,
– Они больше не вернутся, - уверят Анри, погладив меня по плечу.
– Я знаю, - с ответной улыбкой говорю я, - но у меня есть еще одно дело, - с этими словами я разворачиваюсь и быстро бегу к двери.
Как обычно, веки поднялись очень тяжело. Мама спала, опустив голову на руки, при этом слегка придерживая мою левую руку. Я не знала, как ее разбудить, кроме как… титаническими усилиями я пожала ее пальцы – всего раз, но какой эффект. Она тут же проснулась, ее лицо просияло огромным облегчением. Диагноз – некомпрессорный перелом позвоночника, полный пожизненный паралич. А тут вдруг я взяла да пожала ей руку. Но одновременно с первым чувством к ней пришел ужас. Мой взгляд – красноречивый взгляд. Я ощутила нечто мокрое, скользнувшее из глаз. «Прости меня, мама, - хотелось сказать мне, - ты ни в чем не виновата. Это моя вина, только моя. Я люблю тебя, прости».
Под звонкий пищащий звук палата растворилась в небе. В моей левой руке мамина кисть, которую я сжимала со всей силой, на которую была способна. Я решаю оставить ее здесь, как памятник на могиле двери, которая уже никогда не откроется.
На небосклоне ни единого облачка – удивительно для Байкала. Солнце играючи припекает, ветерок смягчает солнечные удары по коже. Листвянка просыпается, точнее, просыпаются вечно спешащие везде успеть туристы. Все вновь оживает от спячки… И словно в помине не было ночной бури, сражения и казни.
Возможно, кто-то скажет, что я ошибаюсь. Однако, мне кажется, когда умирает тело, сознание (душа – названий множество) остается и продолжает жить своей жизнью, в своем мире. Например, этот. Я создала его, почти как Бог. Мой мир существует параллельно тому миру, где остались мои родители. Наверное, они и здесь где-то есть… если их создать. И таких миров миллионы, у каждого свой. Кто-то создает его при жизни, как я. Кто-то после, когда не понимает, что случилось, и по инерции живет дальше, как до… но это слишком банально, ведь возможности неисчерпаемы.
– Стеф, ты идешь? – зовет меня Макс, стоя у подножия горы, на вершине которой я сижу, поджав колени к подбородку.
– Да, - говорю я и тут же поднимаюсь на ноги.
Сквозь невысокие кусты, где затаилась тропинка, я спешу к своим верным подругам, которые, знаю точно, никогда меня не бросят… несмотря ни на что.