Девушка с золотистыми волосами. Часть 1

Гришин Макс

Мужчина приложил руку к волосом, будто пытаясь вспомнить, как называется то, на что он показывал и произнес тихим голосом:

– Да, болит голова.

– Это пройдет. Проспишься, должно полегчать. У меня у самого голова как вата... впрочем, неважно. Завтра утром попытаемся на свежие головы во всем этом разобраться. Надеюсь к утру ты придешь в себя, если нет, мы тогда вызовем медицинский персонал, пускай посмотрят тебя, протестируют. Хорошо?

Мужчина утвердительно кивнул головой и робко осмотрел камеру вокруг.

– Не люкс номер, но все, что надо для того, чтобы провести

ночь здесь есть - кровать, унитаз, раковина.

Через минуту вернулся Кевин с одеялом, бутылкой колы и гамбургером из Макдака, оставленным им себе на утро.

– Я оставляю все здесь, - сказал он, бросив одеяло на кровать и положив на него колу и гамбургер.
– Еда, на случай если ты голоден. А одеялом тебе пригодится, места у нас не южные.

– Спасибо, - произнес тихим голосом мужчина, подходя к кровати и осторожно садясь на край.

– Видишь, все понял!
– Кевин засмеялся своим громким голосом, ударяя Джона по плечу.
– Пойдем.
– Оба направились к выходу.

– Только давай, ковбой, не дури ночью. Ты не один, кто сегодня хочет поспать. Захочешь в туалет, можешь сделать это без моего разрешения, только бога ради, у нас принято пользоваться унитазом, - Кевин потянул на себя дверь, и она закрылась с громким металлическим лязгом, ключ несколько раз провернулся в замочной скважине.

– Ничего страшного!
– ответил он на удивленный взгляд Джона.
– Так будет лучше и для него, и для нас. Мне так будет спокойнее, да и сам он проснется где заснул, а не в лесу на дороге.

Через минуту Джон простился с Кевином, закурил на пороге последнюю остававшуюся в пачке сигарету и, уже стараясь не поймать больше никаких приключений на пути, выехал к дому.

III.

Когда в тяжелую металлическую дверь постучались, Фрэнк Стаймер сидел за столом, разбирая пачку накопившихся за неделю бумаг. Он невольно вздрогнул и бросил беглый взгляд в сторону коридора. Почти тридцать лет, проведенные в полиции, он не боялся почти никого и ничего, сорок лет он, нередко в одиночку, задерживал самых опасных преступников округа. Но в последнее время многое поменялось. В последние несколько месяцев не проходило и дня на работе, чтобы он не думал об отставке, о заслуженном отпуске, до которого оставалось ему уже меньше года. Часто, занимаясь нудной административной рутиной с документами, он уходил глубоко в свои мысли и мечтания о том, как он, уже шестидесятилетний, но все еще моложавый и хорошо выглядящий человек, будет проводить свои дни на побережье в местечке, которое он купил совсем недавно, наслаждаясь той жизнью, которой у него никогда до этого не было. Последние месяцы все эти лишние неожиданный звуки, вызывали в нем лишь испуг, будто каждый из них хранил в себе какую-то тайну, какую-то возможность того, что все его мечты и надежды могут лопнуть в один миг, как лопается шарик, простреленный пулей девятого калибра.

– Посмотри, кто там, Кев!
– крикнул он через плечо своим писклявым голосом Кевину. Тот встал, нехотя подошел к двери и дернул за засов. Дверь открылась и на пороге показалась сгорбленная фигура Анны. Она выпустила из ноздрей сизый табачный дым, бросила сигарету в урну на входе и не спеша переступила через порог.

"Какого черта она тут делает?" подумал Фрэнк. Однако ему стало легче, и он снова уперся глазами в пачку документов, лежащую на столе.

– Здорово мальчики!
–

раздался в помещении сиплый, не по-женски грубый голос.

– Привет. Ты разве сегодня должна была убираться?
– спросил безразлично Кевин и, не дожидаясь ответа, развернулся и медленно двинулся к себе на место.

– Вчера должна была. Но этот сраный шторм размолотил мне половину дома. Я пыталась хоть что-то привести в порядок. У меня до сих пор дерево висит на крыше.

– А что твои бездельники?
– поднял голову Фрэнк, - пускай и займутся этим.

– Ай, что с них толку, - Анна махнула рукой, - шатаются целыми днями и непонятно чем занимаются.

Фрэнк посмотрел на нее на секунду и, уткнувшись в бумаги, проворил:

– Страховка-то у тебя есть?

– Какая страховка?
– Анна ухмыльнулась.
– Никогда ее и не было.

– Плохо, впрочем, я слышал, что правительство собирается выделить деньги на восстановление, может и тебе что перепадет...

– Правительство...
– Анна засмеялась, но смех ее вскоре прервался кашлем.
– Правительство твое только бабки из бедных качает и богачам возвращает! А нам, обычным смертным работягам только...
– она сделала неприличный жест руками, произнесла пару ругательство, и пошла в сторону уборной. Через несколько минут она вернулась с ведром и намоченной шваброй.

– Кто у вас там?
– спросила она, опираясь руками на швабру и указывая головой на закрытую решеткой камеру.

– Есть там один, - нехотя произнес Кевин.
– Джон, добрая душа, подобрал вчера какого-то придурка на улице и притащил его сюда, чтобы мы тут с ним нянчились, пока он спит. Ни документов, ни денег, не помнит ничего...

– Бродяга что ли?

– Да хер знает... Одет как... как бомжара, в порванные штаны и шляпу. Мы сфотографировали, отправили запрос в цент, ждем ответа. Пока тишина, впрочем, чувствую, он у нас еще долго будет обитать.

– Не будет, - проговорил Фрэнк.
– Отправим его куда-нибудь. Сейчас получим ответ и сразу его куда-нибудь двинем.

– Так за что его арестовали?

– Его не арестовывали. Просто закрыли, чтобы не шастал ночью по участку. Джон притащил его на ночь, чтобы не оставлять на улице. Нашел где-то на дороге, в тридцати километрах от города. Исцарапанный, запуганный, волосы обожжены. Говорит, не помню, как здесь оказался и не знаю, что здесь делаю... Впрочем, с виду так особо травм нет. Хотели вызвать врача, да подождет. Документов нет, не знаем, что у него со страховкой. Дождемся идентификации личности, а там посмотрим.

– Как говорил мой покойный отец "сколько лет на земле живу, а мудаков меньше не становится", - Анна намочила швабру и начала не спеша тереть пол. Все замолчали и продолжили заниматься своими делами, тишину нарушили только хлюпающий звук швабры и мерно тикающие на стене часы. Однако тишина продолжалась не долго. Когда Анна вышла из холла и добралась до металлической решетки камеры, к прочим звукам добавился ее неразборчивый голос, обращенный, судя по всему к тому, кто был за решеткой. Впрочем, ни Фрэнк, ни Кевин не уделяли никакого внимания, поскольку как она, так и этот мутный тип были, по единогласному убеждению обоих, "существами не от мир сего" и, следовательно, их контакт друг с другом не мог принести никому ни вреда, ни какой бы то ни было пользы.