Девушка в горящей «Родине»
Шрифт:
Денис чуть поправил зеркало заднего вида:
– Я тебе каждый год в один и тот же день, пап, маркер дарю. Оставь хоть один около компьютера и подписывай, что записал, сразу.
Пётр продолжил выбор.
– Я давно хочу выдвинуть предложение в Госдуму сделать 17 марта выходным, – мужчина крякнул. – Нашел, блин, подарок. Маркер.
– Это плохой подарок в День фломастера? Ты вообще мне на каждый Новый год даришь чехол на руль. Для машины, которой у меня нет.
– Это намек, – интонация сменилась
– И у меня намек. Нет бы хоть раз подарил мне карандаши или билетик в кино какой-нибудь.
Пётр с отвращением поджал нос:
– Ох, это так слащаво звучит. Билетик в кино. Будто эту песню поют какие-нибудь «Иванушки Peadernational»! – под конец он повысил тон и захрипел.
– International! Это и есть их песня! – ответил ему сын так же.
– Не приведи Господь, ты сейчас серьезно, – Пётр пожал плечами. – И вообще, если об этом. Тебе мать карандаши дарила. Вся твоя комната графитом воняла.
– Графит. Не. Пахнет, – Денис представил, как выгоняет отца из машины.
– Что ж ты в химики не пошел?
– Потому что ты меня в переводчики отправил. На итальянский язык. Buona sera.
– Но ведь ты же любил тогда Федерико Феллини, – протянул отец издевательски.
– Все. Жди в следующем году маркер.
– А я вот не скажу, что тебе круглое подарю.
Денис свернул:
– Какой ты интриган.
Отец и сын не знали, что встанут в пробку и без лишних разговоров доберутся до загородного дома лишь через пару часов, а не через час, как предполагалось изначально.
Пётр подошел к калитке, дернул ручку, а уже затем достал из кармана связку ключей. Ворота были слишком узкими, поэтому Денис все время опасался задеть их при заезде. Молодой человек закрыл окна, прокручивая ручки, пока его отец открывал дом.
Еще через пару часов прямо под открытым небом был поставлен мангал и сооружен традиционный стол из двух пней и старой двери, хранящейся в сарае. Друзья отца постепенно добирались через ту же самую пробку, бросали машины прямо на сельской дороге у участка.
После полудня у Дениса появилась мечта: проветрить свою голову от постоянных вопросов «за жизнь, работу, женщину». Все эти еженедельные посиделки по какому-либо поводу, серьезному или надуманному, давно уже превратились в рутину. Никакой радости, которая была 3 года назад, когда отец впервые позвал его.
Шашлык, гитара, грустно «брякающая» под большой рукой накаченного черноволосого мужчины в возрасте.
– Ну что, братцы, начинаем? – его голос раздался первым.
Денис посмотрел на Кирилла Григорьевича, который стал для Петра в свое время кем-то вроде отца, а Петр для него не то сыном, не то пасынком.
– А как же! – Максим, самый новый член
Кирилл Григорьевич сразу забренчал популярную мелодию и забубнил под нос про «чертову американщину».
– Да встань ты! – Антон стукнул Ваню локтем в бок.
Ваня тут же подскочил и посмотрел на Петра, слегка смущаясь, но испытывал гордость:
– Спасибо.
Не было ощущения, что всем собравшимся, кроме Дениса, уже больше сорока.
Пётр поднял рюмку:
– Ну что ж, Иван, мы все поздравляем тебя с рождением сына. Пускай он растет большим, сильным и видит мир более полно, чем остальные. Ура!
Денис сначала радовался, потому что для него это был сюрприз. Ваня был хорошим человеком, по его мнению. В нем имелось что-то искреннее, в отличие от остальных, поэтому он единственный и был сейчас человеком с семьей, пусть и не всегда семейным.
Празднование продолжалось до самых сумерек.
В один момент Денис немного перепил и стал грустнее.
Внутри происходил какой-то ураган, все стало казаться каким-то нереальным. Молодой человек переместился на диван в доме, представляя, что сейчас вновь увидит девушку из кинотеатра и улыбнется. Какой же хороший рисунок получился! Спасение в искусстве.
Кирилл Григорьевич подошел к нему с граненым стаканом.
– Неспокойно? – он сел рядом.
– Просто пить не умею, – Денис схватился за голову, язык слегка заплетался.
Пожилой мужчина протянул стакан.
– Ну, что Вы, Кирилл Григорьевич? – молодой человек отмахнулся.
– Да ладно, хлебни со старым Килограммом. Утром проснешься – будешь как огурчик.
– Да я и не хочу спать, если честно.
– Чего так?
Денис посмотрел ему в глаза, размышляя, говорить ли обо всех этих своих творческих порывах, любви к искусству, но представил, как будет нелепо, и резко отвел голову в сторону.
– Ты там ни в кого не влюбился, не полюбил?
– Нет, что Вы, с ума сошли? Никого я не люблю, – Денис усмехнулся и, одумавшись, ойкнул. Он не желал обидеть пожилого человека.
– Тогда лучше поспи, пока можешь, а то потом не до сна будет, – Килограмм тоже засмеялся, подмигнул и настойчиво протянул стакан.
Денис махнул рукой и выпил залпом.
Кирилл Григорьевич не смотрел на него.
Молодого человека тут же повело:
– Вот так рисуешь-рисуешь, а она чего-то все бегает, – он упал головой на подушку. – Дура какая-то.
И выключился.
Килограмм взял стакан из руки и закинул ноги в ботинках на диван:
– Хах, не любит он никого. Дрыхни.