Девушка в горящей «Родине»
Шрифт:
Но, отдать молодому человеку должное, вернулся он в контору вовремя: причесался – и начал ждать, так как работы для него не было.
Молодой человек открыл верхний ящик стола и достал альбом с листами А4, изрисованный неудачными попытками запечатлеть хоть что-то: вазу на подоконнике, в которой появлялись цветы лишь в чьи-то дни рождения и на восьмое марта, мусорное ведро в своем естественном состоянии, заваленное скомканными бумажками, коллег. Но если судить о их внешности только по его портретам, то, вернее сказать, калек.
– Ну вот скажи мне, что может быть интересного в переводе
Денис махнул рукой и сделал финальный глоток Мохито.
Алла кивнула, скорее уж своей тарелке, чем Денису. Она очень любила поесть, оставаясь худой. Поэтому успешно ела и не менее успешно худела, ведь была женщиной целеустремленной, пусть и не совсем здоровой. Часто брала больничный.
Денис не знал о многих её талантах, потому что виделись они редко, но договаривались загодя и на такие дни ничего другого не планировали. Его привлекла фигура и умение иногда выслушать, ее привлекла добрая улыбка и возможность помолчать тогда, когда ей хочется. По работе приходилось говорить много, однообразно и насильно для себя. А вне работы она просто говорила много, однообразно и насильно для других, совершенно этого не замечая.
– На самом деле, я иногда у нас в ГУМе вижу всякую реплику, выдаваемую за оригинал. Я молчу. Когда-нибудь все эти там попадутся, и Рублевка тотчас опустеет, – Алла подняла бокал белого сухого вина и предложила тост. Денис же завис на слове «реплика». – Пусть будет им полная чаша, рог изобилия и яблоку негде будет упасть.
В общем-то, так они и познакомились.
Денис сопровождал какого-то итальянца-толстосума, которому хотелось посмотреть что-нибудь на память в «главном магазине» страны. Сразу после института Денис хватался за любой законный способ подзаработать.
Молодой человек помахал пустым бокалом, а на предложение белого сухого отмахнулся достаточно резко. Уж слишком он не любил этот вид алкоголя, да и поутру всегда от него голова болела.
– А я люблю вино, – женщина сделала глоток и слегка потопала ножками. – Особенно в пятницу. Даже если суббота рабочая, как завтра.
Денис деликатно промолчал, но обрадовался, что у него обычная пятидневка. Иногда ему казалось, что его подружке не 25, а где-нибудь 35 лет: настолько она была мудрая. И знала, что истина в…
– Винегретик будешь? – Алла пододвинула тарелку из комплексного ужина к плову Дениса. – Я не ем вареную свеклу и морковь, от них полнеют.
– Похоже на какой-то миф, – усмехнулся он и с радостью начал насаживать салат на вилку. Все-таки это было официальное свидание, не пропадать же еде.
– Смейся-смейся, я это в журнале о здоровье прочитала.
Подул легкий ветер.
По веранде стали разлетаться салфетки, которые торопливо ловили официанты. Основная часть посетителей находилась в застекленной зоне, но Денис и Алла всегда говорили «да» свежему воздуху.
– А в принципе, как у тебя дела на работе? – Алла придержала салфетки рукой, пока Денис прожевывал винегрет.
– Я, – молодой человек
– Отцу давно звонил?
Денис кашлянул.
– Утром. Завтра, как всегда, так что надо будет выспаться, – молодой человек отодвинул тарелку. Он представил, как эту тарелку не будут мыть день, неделю, месяц – и оставшееся масло станет с тарелкой чем-то единым целым. – Он рано приезжает.
Алла мыкнула и посмотрела куда-то в сторону.
– Не стоит, – Денис не хотел устраивать знакомство.
– Я знаю, я первая заговорила об этом.
Это и было их взаимопонимание: они оба все понимали и иногда взаимно забывали, для здоровья. Но сегодня Денис рассчитывал лишь на ужин в приятной обстановке.
– У тебя какие планы? – молодой человек сменил тему, чувствуя вину.
Женщина «запела»:
– Я думаю уйти из ГУМа куда-нибудь в менеджмент, пройти повышение квалификации и уже тогда в администрирование. Мне, на самом деле, даже неважно, будет это ГУМ, ЦУМ или какие-нибудь еще УМ, БУМ, ВУМ и дальше по алфавиту, и даже не по алфавиту. Ведь в сентябре уже отпуск, нужно посмотреть на отпускные и не поехать куда-нибудь на недельку, а пустить на дело серьезное, ведь все равно одной ехать не хочется, майский пирожочек, но все это планы-планы-планы, хотя и планировать, в общем-то, лишь бы был в этом толк, но опять все зависит от того, смогу ли я все рассчитать, ведь если я не рассчитаю, то попаду в серьезный просак, а тут всегда есть фактор обнуления, репутация сгорает мгновенно при переходе с одного места на другое на ту же должность.
– Тебе помочь?
Алла засмеялась:
– Сапожник.
Денис подумал, что все это не так уж и плохо. По крайней мере ее цели были более реальными, чем его абстрактное «заниматься творчеством». Сам для себя, не обсуждая это, он решил, что эта черта досталась ему от матери, потому что отец никогда не выражал особой тяги к искусству и эту тягу к искусству в сыне не поощрял. Даже казалось порой, что он закипает, но никогда не выплескивает наружу. У матери он ничего спросить уже не мог. Обращение к тому, кого уже никогда не будет рядом, лишь утешение.
И Алла была чем-то похожа на его мать: что-то в светлых кудрях, что-то в чертах лица. И отец бы это заметил.
Следующие полчаса Денис внимательно слушал, изредка задавая уточняющие вопросы, затем все темы для разговоров исчерпали себя окончательно. В какой-то момент молодой человек хотел позвать свою подружку в кино, но передумал.
Завтра ожидался день засушливый: розовый закат опускался на город – и он манил Дениса на одинокие прогулки с полной воздухом грудью.
Алла пошла в сторону центра, растянутую и заставленную рекламными вывесками, а Денис в противоположную, прямо по пешеходной части Электрозаводского моста, остановился на его середине, оперся на парапет и посмотрел вперед сквозь проносящиеся машины с открытыми окнами, из которых доносился эфир «Открытого радио», развернулся и взглянул на свое мутное отражение в Яузе.