Девушка, видящая призраков

Боросон М. Х.

Я смотрела на монстра и дрожала.

— Я хочу съесть малышку, — сказал змей, голос был звуком ногтей, впивающихся в глаза.

Я посмотрела на остальных. Я не знала четвертого, но его короткие волосы и бритый лоб указывали на одно. Он недавно вышел из тюрьмы. В тюрьме его косичку обрезали, и он отращивал ее заново. Он был настороже, напоминал городского стража. Его лицо было мрачным, почти безжалостным. Это был взгляд головореза.

Они окружили меня. В честном бою я смогла бы побороться с четырьмя неумелыми людьми. Но Том Вонг тренировался с Ракетой,

и Лю Цянь учился с отцом, так что двое точно были обучены. И я не знала, на что способна чудовищная рука Лю Цяня.

Я не скрывалась от монстров, а смотрела на них. У меня не было шанса победить. Я могла лишь бороться и умереть, а потом они придут за отцом, пока он выздоравливает. И тогда их никто не сможет остановить. Я знала, что мне нужно делать. Мне нужно было убегать.

— Том, — сказала я, повернувшись к нему, — не делай этого.

Друг моего мужа опустил взгляд и отвел его, а потом посмотрел на меня и пожал плечами.

— Прости, — сказал он.

Я повернулась к Сяохао, его губы были сжаты.

— Сяохао, — сказала я, — два года назад ты хотел, чтобы я была тебе женой.

Он только улыбнулся, и эта мрачная улыбка выражала смятение. Хонг Сяохао не понимал, что тут делает. Он хотел стать младшим братом Аншень-тонг, и теперь он попал в схемы, которые не понимал. Я раздраженно выдохнула.

Мужчина без косички оскалился.

— Мой Тигриный стиль раздвинет твои Журавлиные ноги.

Том Вонг стукнул его, сбивая оскал с лица.

— Ни за что, — сказал ему Том, — не говори с ней вот так.

Другой мужчина вытер кровь с губ.

— Не понимаю, — сказал он.

Голос Тома был стальным.

— Ты можешь сразиться с ней, даже убить ее, если нужно, — сказал он. — Но не забывай, что она — жена моего друга. Ты будешь выражать к нему уважение. Не делай и не говори того, что заставит Ракету потерять лицо. Ясно?

Мужчина опустил взгляд и кивнул.

Я смотрела на Тома, опешив от напряжения и противоречивости в человеке, который позволял убить меня, но защищал от оскорбления. Часть меня еще заботилась о друге мужа, может, часть в нем переживала за меня. Но дело было не во мне, а в Ракете, моем мертвом муже, важном для него.

— Том, — сказала я. — Отпусти меня. Ты был другом моего мужа.

— Думаешь, я это забыл, Ли-лин? — гнев и боль исказили его красивое лицо. — Я делаю это из-за Ракеты! — закричал Том.

— Что ты говоришь? — у меня кружилась голова. Мне было плохо. Казалось, рану вскрыли, и я могла лишь смотреть, как вытекает кровь, незаметная другим. — Том, — начала я, — если ты думаешь, что мой муж поддержал бы такое, ты его совсем не знал.

— Конечно, он не поддержал бы это, Ли-лин! Он был героем. Но для героев места больше нет, — Том посмотрел на меня с болью. — Ракета был самым сильным. Никто не мог одолеть его в кунг-фу. Это не помогло, никакая сила и смелость не спасла его, когда они выстрелили в него.

Том притих, глядя на меня.

— Мой муж умер, Том. Никто не скорбит по нему сильнее меня, — сказала я. — Я жена твоего друга, я была верна ему, но

ты позволил мужчине обнажить мою кожу и резать меня. Как ты можешь оправдать свои поступки?

Глаза Тома опустели от старой боли.

— Все теперь изменилось, — сказал он с горечью. — Когда они застрелили его, все изменилось. И тогда я понял, что старых методов не хватает. Мы не можем жить по старым правилам, Ли-лин. Кунг-фу бесполезно, когда у них есть пистолеты, и магия не нужна, если не использовать ее против врагов.

— Том, — я качала головой. — Ты не знаешь, какие ужасы ворошишь. Оружие хорошее и злое, зависит это от руки, что его держит, но магия так не работает. Магия Лю Цяня грязная.

Чудовищная рука издала скрип, словно металл скользил по кости. Я поняла, что это был смех.

— Хочу съесть ладони малышки, — сказал змей ужасным голосом. Он хотел съесть меня, но сперва искалечить. Я не понимала, откуда такая ненависть.

Губы Лю Цяня дрожали. Он шагнул ко мне и заорал:

— Ты зовешь ее грязной, но она сильнее! После завтрашней ночи все узнают, что моя магия сильнее!

Завтрашняя ночь. Я это запомню. А потом Лю Цянь бросил мне в лицо парализующую пыль.

* * *

Я училась, сколько себя помнила.

Женщины учили меня английскому. Они учили меня добавлять, вычитать, умножать и делить, взвешивать, отмерять дюймы, футы и мили. Всему остальному меня учил отец.

Мои глаза инь были результатом дисбаланса, и ему было важно уравновесить инь моим янь. И он научил меня боевым искусствам горы Вуданг и Дао.

Он учил меня, повторяя и ругая. Я изучала книги, пока не смогла назвать восемьдесят тысяч богов и демонов. Я не могла сосчитать часы, что потратила на позы тайдзи или на записи левой рукой с закрытыми глазами, пока я не смогла писать призракописью.

Больше всего я учила тренировки боя. Мне нравилось стоять перед противником, готовой ударить или принять удар. Было что-то в том, когда сталкивался с противником, и пару минут мои навыки и разум сравнивались с умениями другого человека.

Но я любила и слушать истории отца. Он рассказывал о бессмертных, о даоши. О смельчаках, умниках и тех, кто желал одолевать монстров. Был там человек, продавший призрака в рабство, а другой поджарил призрака и съел. Он рассказывал, как мужчины женились на лисах, как изгои боролись за справедливость, как бессмертные говорили грохотом грома, как злодеи использовали запрещенный навык прикосновения смерти — удар по пяти точкам, что причиняли мгновенную смерть.

Мне было десять, когда отец рассказал мне об ученом Вань Чжаосу. Вань издавал труды по философии о природе вселенной. Его труды меня не впечатляли. Я помнила, что Вань Чжаосу умел дышать как черепаха.

Он вдыхал и держался так восемь минут. Восемь минут настороженности.

Мне было десять лет, и я вдохновилась этим дыханием. Замедляла дыхание и пробуждала дух. Я тренировалась, когда не видел отец. Я глубоко вдыхала, и воздух наполнял меня. Живое дыхание двигалось во мне током, покалывая на кончиках пальцев.