Девушка, видящая призраков
Шрифт:
— Перемены — источник страданий, — сказал голубой призрак.
— Будда, — сказал он.
— Просвещение — конец страдания, — сказал он.
— Сначала стань человеком, — сказал он, — а потом стань просвещенным.
Я проснулась, голова кружилась. Я не сразу убедилась, что я не тигр. Ладони убедили меня, что мое тело на месте. Я коснулась лица, боков, ног. Это была я.
Я прошла к книгам в другом конце комнаты. Даоистские книги отца были в задней комнате храма наверху, но в подвале отец
Я выбрала старые книги и начала листать тонкие страницы. Истории о лисах, ходящих трупах, волшебниках, тиграх и призраках.
Вскоре я нашла нужное. Было много историй о чань гуе, призраке компенсации. Человек тонул в озере, и его призрак оставался там, пока не тонул другой. Комнаты, где вешались женщины, становились призраками, и эти женщины-призраки уговаривали других повеситься. Занять их место.
Я считала истории странными. Истории о тиграх. Тиграх и духах, что не давали им покоя.
Истории описывали, что тигров сопровождал призрак. Порой призрак был в голубой одежде. Порой у призраков была голубая кожа. От одного предложения я задержала дыхание.
Призрак тигра мог общаться с людьми во снах.
Я была в этом уверена. Сон был посланием.
Мне снился монах Шуай Ху. Человек с тигриной тенью. Если я правильно поняла сон, у Шуай Ху был чань гуй. Он был тигром, и призраки просили его убить. Он убил многих, и каждый занимал место предыдущего. А потом он убил монаха, и монах стал его чань гуем, но не просил его убивать. Он просил искать просвещение.
Мне нужно было помыться, и я поставила котелок воды на плиту. Когда вода нагрелась, я сняла одежду, помылась с мылом и теплой тканью.
Вина. Удивительно, но я ее ощущала. Шуай Ху был тигром с тремя хвостами, и я ощущала вину за нападение на него. Это было глупо, но я это ощущала. Словно я поступила невежливо.
А он был вежливым. Обращался с уважением, даже звал даону, как к женщине-даоши. Больше никто не звал меня по титулу.
Он родился тигром, но теперь был лысым. Монстр пытался быть человеком. Он шел по пути лысых, медитировал и удерживался от мяса. Шуай Ху пытался быть правильным.
Удивительно, что зверь хотел этого.
Этого монстра я хотела себе в союзники.
Я вытерлась и оделась в желтое одеяние даоши, чтобы поговорить с тигром.
Лысые тренировались на лугу. Их движения были четкими и отточенными. Сильными. Десяток воинов-монахов стоял передо мной. Они были сильными, мирными и умели сражаться.
Шаолини. А я думала о Шуай Ху. Такой сильный зверь. Тигр был самым яростным хищником. Тигр с двумя хвостами набирал силу, что была еще больше с третьим хвостом. Его сила была внушительной
Обучить его как шаолиня. Научить дисциплине и боевым искусствам.
Шуай Ху разорвет врагов когтями. Я не знала, что буду делать в это время. Может, принесу рисового вина.
Боевые искусства подошли к концу, воины-монахи разошлись. Некоторые занялись медитацией, другие приступили к работе. Шуай Ху посмотрел на меня с подозрением. Вытерев пот со лба, он прошел ко мне. Он огляделся, будто я организовала засаду
— Даону Сян, — сказал он с опаской и склонил голову ко мне.
— Шуай Ху. Боюсь, я поступила неуважительно.
Его взгляд остановил бы дикого жеребца.
— Что вы сделали?
— Я подумала о вас, как о монстре, — в горле пересохло. — Я не понимала ваши взгляды.
Он прищурился.
— О каких вы взглядах?
Я посмотрела в его глаза, увидела там глубину.
— Вы хотите жить как человек. Вы хотите идти по пути буддистов, чтобы переродиться человеком и достичь просвещения.
— Откуда вы это узнали?
Странный вопрос. Я не думала, что об этом подумает он.
— Во сне, — сказала я.
Он отвернулся, словно в него летел камень из пращи.
— Лан Гэ! — заорал он. — Покажись, призрак!
Слева на улице встал маленький голубой мужчина и потянулся. Он был в два или три дюйма ростом, чуть больше господина Янци. Его кожа была цвета океана. На его голове не было волос. Он зевнул.
Это была последняя жертва Шуай Ху. Человечек не стал искать шанс упокоиться, а помогал зверю найти просвещение. Зверю, что убил его.
— Лан Гэ, — прорычал Шуай Ху. — Ты снова посылал сны.
Человечек молчал. Он снова зевнул.
— Мы не должны заставлять остальных видеть что-то против воли, — сказал недовольно тигр-монах. — Это путь Мары, отца иллюзий. Это не наш путь.
Человечек зевнул снова, а потом сказал:
— Дхарма не застывшая вещь, брат Ху, ты знаешь, что к Дхарме восемьдесят четыре тысячи дверей.
Что происходит? Взгляды призрака оказались подвижнее, чем у тигра. Может, тигру нужно было придерживаться строгих правил, чтобы оставаться на пути.
— Зачем ты это сделал, Лан Гэ?
— Это нужно было сделать, брат Ху. Она может все изменить.
Я испуганно сказала:
— Я?
Человечек повернулся ко мне. Его взгляд был сонным.
— Больше сотни лет мой друг-тигр Шуай Ху следовал учениям Будды. Он был хорошим, Сян Ли-лин, действовал правильно, но, куда бы мы ни шли, на нас нападали оружием и чарами даоши. Он убил бы их, если бы они вступили в бой, так что он убегал из города в город, из монастыря к монастырю, чтобы защитить тех, кто хотел убить его.