Девы ночи
Шрифт:
Она не закончила, у дома притормозила машина. Дзвинка выглянула в окно.
– Твой муж? – спросил я.
– Нет, фрау Ольга. Идет к нам. Не забудь, что мы на «вы».
Фрау Ольга была в черном в полоску костюме. Была похожа на очень важную даму, даже волосы уже не спадали игриво на плечи, а были уложены в строгую прическу.
– Добрый день, мои дорогие, приятного аппетита. Я за паном Юрком.
– Мы куда-то едем? – спросил я.
– Да. И немедленно. Но вы должны надеть свой новый костюм. И все
– Должно быть, под вечер появится, – ответила Дзвинка.
Я двинулся в свою комнату и через несколько минут появился перед обеими женщинами во всей своей красе.
– Вот это я понимаю, – сказала фрау. – Хоть прямиком в загс!
– А что, у вас такое срочное дело? – спросила Дзвинка.
– Мы едем в детский дом, – многозначительно сказала фрау. – Нас там уже ждут.
Когда мы вышли из дому, я прикинулся, будто у меня изжога.
– Сил нет, – простонал я. – Нужно выпить соды от этих смальцев пани Зони.
Я вернулся в дом и сказал Дзвинке, где находится рукопись.
– Забери ее сейчас же. Пока не нашли.
– Ты только за этим вернулся?
– Не только. Еще чтобы чмокнуть тебя в губки.
Через секунду я вылетел на улицу, где у машины меня уже ждала фрау Ольга.
– Нужно будет предупредить пани Зоню, чтобы жарила на подсолнечном масле, а не на смальце, – улыбнулась она. – А то у нас кое-кто тяжело переносит жирные блюда. И давно у вас это?
– После армии. Там все приправляли каким-то гадким «комбижиром». Как вспомню, сразу опять жечь начинает.
– Возьмите в бардачке свой паспорт.
– Мой паспорт? – переспросил я, зная, что он остался дома.
– Возьмите-возьмите.
Я вытащил паспорт и, раскрыв его, опешил. В паспорте было мое фото, но фамилия отнюдь не моя. Амбарцумян Ованес Арутюнович, уроженец Еревана.
– Это теперь я?
– Вы. А я – ваша жена: Амбарцумян Изабелла Аветиковна.
Ну, фрау Ольга со своими иссиня-черными волосами могла элементарно сойти за армянку. Что касается меня, то я уже когда-то успешно сыграл роль грека. Так почему бы мне не попробовать перевоплотиться в армянина.
– А вы не могли бы мне все объяснить?
– Мы должны в детском доме удочерить девочку. Мы с вами приехали из Еревана. Директриса получит кругленькую сумму и оформит все бумаги. Я уже была сегодня утром, но оказалось, что нужен и отец. Не забудьте, что разговаривать вы должны на ломаном русском языке.
– Ну, это я умею. А что мы будем делать дальше с нашей доченькой?
– Учить жить, – ответила она тоном опытного педагога.
Не скажу, что меня радовала вся эта комедия с оформлением отцовства, но отказаться возможности не было.
Авто мы оставили на соседней улице, чтобы не засветиться со львовскими номерами. Я зачесал волосы назад и надел черные очки.
Пышная
– Девочку уже собирают, – сообщила она. – Прошу вот здесь расписаться… и здесь… и здесь…
Мы поставили подписи. Наверное, стоило предварительно потренироваться, а то моя подпись вышла слишком уж закрученной, как это бывает у людей, еще ее не выработавших.
– У вас там чудесный климат, – сказала мечтательно директриса. – Я была в Ереване несколько лет назад… Фрукты… виноград… Девочке все это необходимо. Организм как раз развивается. Я очень рада, что Мартуся поедет жить на Кавказ. А какие у вас люди! Какие люди!
Она трещала без умолку, пока пани Ольга не вытащила из сумки сверток с деньгами и не передала ей.
– Пересчитайте, – сказала фрау с улыбкой.
– Ну что вы! Что вы! – покраснела та. – Я вам верю! Вы солидные люди! Я сразу, как глянула, вижу – какие солидные люди!
С этими словами она разложила деньги у себя на коленях и все-таки пересчитала.
В кабинет молодая воспитательница ввела аккуратную девочку с длинными каштановыми волосами. Девочка походила на куклу, у нее были большие черные глаза.
– А вот и Мартуся! – радостно сообщила директриса. – Мартусе четырнадцать лет. Она очень хорошо учится. Мартуся, это твои новые родители. Они приехали за тобой из самого Еревана. Представляешь? В Ереване тепло. Там растут персики, гранаты… там очень любят детей… Мартуся такая стеснительная.
Девочка смотрела на нас исподлобья и молчала.
– Ну что, – отозвался я, – нам пора?
– Да, – ответила фрау Ольга.
– Мартуся, обязательно напиши мне, как ты устроилась, – кудахтала директриса, поглаживая ее по волосам.
Мы попрощались. Директриса и воспитательница расцеловали Мартусю чуть ли не со слезами на глазах. Фрау взяла девочку за руку, и мы покинули инкубатор публичного дома.
Когда мы сели в машину, девочка спросила по-русски:
– Мы едем в аэропорт?
Я покосился на фрау Ольгу.
– Можешь разговаривать с нами по-украински, – ответила та. – Мы будем жить во Львове.
– А почему Мария Ивановна сказала, что вы армяне?
– Она что-то перепутала. Мы львовяне.
– Это хорошо, – вздохнула девочка. – А то я уже переживала, что заберут меня куда-то далеко, и я никогда не увижу ни Львова, ни своей бабушки.
– А у тебя еще есть бабушка? – спросила фрау раздраженно.
– Есть. Она уже старенькая и больная.
– Ну, ты посмотри! – мигнула мне фрау. – А та уверяла, что…