Девяностые. Том первый
Шрифт:
Короче, надо думать. Опять. Плак-плак! Эх, где мой мудрый волшебник, который даст ответы на все сложные вопросы?
Впрочем ладно, стоит уже признать, что задача интересная. А интересные задачи я люблю. Особенно те, что лежат в области психологии и философии. Отлично, знаете ли, отвлекает от текучки. И, что самое главное, взяться за её решение я могу вот прямо сейчас. Ибо оно, это решение, не требует больших финансовых затрат, поиска адекватных кадров в стаде неандертальцев или создания выверенных до последнего звена цепочек.
Кстати, возможно, имеет смысл организовать курс молодого бойца не только для мальчиков,
А мальчишек можно будет и к программированию подтянуть. Не одной же физподготовкой жизнь делается. Мирная специальность, гарантированно востребованная в будущем, даст им возможность уверенно смотреть в завтрашний день… классу к десятому, когда мозги на место встанут. А пока принадлежность к кружку информатики можно будет использовать как показатель элитарности, заменив им физическое доминирование над одноклассниками. Да и мне польза – можно будет попробовать кое-какие программы заранее для себя сделать. Всякие там фотошопы с виндовсами, конечно, нам будут не по плечу, а вот какие-нибудь фэйсбуки с инстаграмами…
Впрочем, разработка социальных сетей ближайшие лет десять наверняка обречена на провал. Не пришло ещё время, когда каждый второй школьник будет с энтузиазмом засирать сетевое пространство.
Ладно, надо дописать последнее и пора уже выходить из машины, а то мы уже минут пять как перед школой стоим. Не хватало ещё опоздать на уроки, приехав вовремя.
В очередной раз бросив тоскливый взгляд на доску, на которой Виктория Николаевна рисовала наклонные чёрточки, достал из портфеля книгу, открыл на заложенной странице и углубился в чтение.
– Ваня, ты почему не работаешь? – Послышался строгий голос учительницы, стоило мне только начать вникать в творчество безумного математика. Ммм-да, я же сижу на первой парте, прямо перед тобой. Тебе же прекрасно видно, чем я занят, неужели шок от того, что именно читает первоклашка, мешает адекватно воспринимать реальность? Или это воспитательный момент из разряда «не выбивайся из толпы»? Эх, и как мне теперь на это отвечать?
– Виктория Николаевна, при всём уважении к вам, как к учителю, рисовать палочки безмерно скучно. – Состроив максимально скучающее выражение на лице из того, что позволяли мои актёрские способности, положил учебник на парту и поднял полный тоски и жалостливости взгляд на преподавателя. – Действие сие не идёт ни в какое сравнение попыткой постичь суть геометрии Лобачевского. И… вы же ещё вчера убедились, что я умею писать.
– Хмм… да, точно… Но… это, конечно, хорошо, что ты уже умеешь читать и писать, и даже интересуешься математикой, но… – Состроив притворно-строгое выражение на лице, учительница отошла от доски. Ополоснув и вытерев руки, она взяла мой учебник и посмотрела название. – Ты уверен, что понимаешь, что тут написано?
– Скорее нет, чем да. – Равнодушным тоном ответил ей. – Всё-таки аналитическая алгебра не мой конёк. Но «пятый постулат» Николая Ивановича весьма стройно вписывается в концепцию непрерывного многомерного пространства. По сути, это одна из первых попыток это самое пространство описать с помощью методов классической математической теории. А, так как удобного математического аппарата для описания этой области знаний не создано и по сей день, приходится заниматься поиском в подобных источниках. Ну и для общего развития полезно иметь представление о том, как мыслили люди полтора века назад. – Пожал плечами,
– Развиваться, конечно, хорошо, но тебе не кажется, что это слишком серьёзные темы для первоклассника? Хотя, если про интегралы ты говорил серьёзно… – С удивлением в голосе проговорила женщина.
– Это вопрос личной заинтересованности и подачи материала, Виктория Николаевна. Если юному представителю рода человеческого позволить находить ответы на собственные вопросы, он, скорее всего, начнёт развиваться… если его научить эти самые вопросы себе задавать. Но если ему же постоянно говорить, что он для этого ещё слишком мал, и о таких вопросах ему даже задумываться ещё рано, то из него вырастет избалованный ребёнок, не желающий становиться взрослым. Он станет инфантильным и безответственным человеком, не способным осознать опасность эгоизма личности для человечества. Да такие люди вообще не способны осознать истинное значение слова «эгоизм»… Тю, опять на философию съехал. Простите, больная тема. – Поморщился я, качнув головой.
– То, что ты говоришь… – Растерянно протянула учительница.
– Не нужно передавать другим. Давайте сделаем вид, что ничего этого не было. Тем более, кроме нас с вами, из здесь присутствующих всё равно никто ничего не понял. – Улыбнулся учительнице и оглядел не слишком-то обращающий внимание на наш диалог класс. Тем более я говорил достаточно тихо, так что только ближайшие соседи смогли услышать сказанное. Только повернувшись снова к Виктории Николаевне, краем глаза заметил заинтересованный взгляд Светы, сидящей рядом со мной. Но ей полезно.
– Хорошо. – Осторожно кивнула учительница. – Но что ты тогда делаешь в первом классе? Я ведь правильно понимаю, с такими знаниями ты мог совершенно спокойно поступить хоть в старшую школу, хоть в ВУЗ?
– Ага, и вы представляете реакцию студентов на такого одногруппника? – Я дёрнул бровью. – Тут хоть никто не в состоянии осознать разделяющей нас пропасти. Да и здесь мой raison d’etre - petite princesse. – «Смысл жизни - маленькая принцесса» специально сказал на французском. Маловероятно, чтобы учительница начальных классов знала язык Поля Элюара и Эдит Пиаф. Так что пусть понимает, как хочет. – Но на всякий случай уточню. Покидать этот класс я не собираюсь по ряду причин, так что некоторое время вам придётся мириться с моим в нём присутствием.
Извиняясь, улыбнулся учительнице и протянул руку к учебнику, что она держала. Та с сомнением мне его отдала и вернулась к работе с классом, периодически бросая взгляды в мою сторону. Я тоже вернулся к прерванному занятию. Всё же этот кусок гранита надо догрызть, даже если он и не позволит мне продвинуться в вопросе математики многомерности. Хотя бы из принципа… и чтобы потом, если кто спросит, уверенно ответить что да, прочёл… и посетовать, что ничего не понял.
Переправа, переправа, берег левый, берег правый. Снег шершавый, кромка льда…
Ну, не переправа, а перемена. Вместо берегов – звонок. Вместо снега и льда – парты и стулья. И даже артиллеристские снаряды вполне себе летают.
Одной рукой выхватив из воздуха портфель, другой обхватил разъярённо-обиженную девочку за… ну пусть будет талию, хотя в этом возрасте никакой талии ещё не существует. По инерции прокрутился вокруг своей оси, гася силу, воздействующую на хранилище тетрадок и пишущих принадлежностей, и разворачивая гневную фурию так, чтобы никто из хулиганов не попадал в её область зрения.