Девять дней
Шрифт:
— Закончи своё предложение, Лили. — Ошеломлённый, он смотрит на меня со своей мерзкой ухмылкой. Он знает моё предположение, мне не нужно его формулировать.
— Я подумала, что он мог бы… ты знаешь… тебе нравится.
Аарон смеётся, потирая костяшками пальцев мою макушку, как это делал наш папа, когда мы были маленькими.
— Я достаточно насмотрелся на этого парня, чтобы знать, что меня — ни в коем случае — не влечёт к твоему парню.
— Очень жаль, — пожимаю я плечами. — Колин знает,
Давясь, но в то же время смеясь, Аарон отталкивает меня, прижимая руку к животу.
— Мне не нужны напоминания о том, что я видел, Лили. Я умею притворяться спящим, пока он трахает какую-нибудь цыпочку рядом со мной, если эта цыпочка не ты.
— Подожди, что?
— Могу я вернуть свою девушку? — Голос Колина раздаётся у меня за спиной в тот самый момент, когда его руки обвиваются вокруг моей груди.
Почему он так неравнодушен к слову «девушка»? Просто чтобы наши фальшивые отношения казались Аарону более реалистичными, так ведь?
Начинается дождь как раз в тот момент, когда мы возвращаемся к машинам. Он не просто моросит, нет, он льёт как из ведра. Все мы промокаем насквозь за считанные секунды. Понятия не имею, откуда он взялся, но я люблю дождь.
Может быть, мне это слишком нравится, потому что я перестаю ходить, даже не замечая этого. Просто смотрю на небо, позволяя холодной воде стекать по моему телу.
Что-то в дожде освобождает меня. Что-то в холодной воде смывает с меня некоторый стресс и тревогу. Это действительно самая расслабляющая вещь на свете. Легко запрокинуть голову к небу и позволить каплям дождя попадать на ваше лицо, плечи, руки, грудь и сердце. И чувство, с которым это приходит, — чувство облегчения, — этого невообразимо легко достичь с небольшим количеством дождя.
Но что ещё более выгодно, слезы в нём почти незаметны.
Я стою посреди парковки, подняв голову к небу, которое плачет по мне.
Может быть, именно поэтому я нахожу дождь освобождающим? Похоже, что небо плачет. Если небо может плакать и выплёскивать своё разочарование, то и я могу.
На мгновение небо может показаться таким унылым, таким печальным, а потом, следующее, что вы осознаете, — солнце сияет во всей своей красе. Всё радостно, солнечно и так ярко. Но даже у неба бывают моменты печали и гнева.
Я игнорирую каждого из парней, когда они проходят мимо меня, неся довольно тяжёлые тыквы к машинам, на которых мы приехали сюда.
Я чувствую на себе их взгляды, но не обращаю на них внимания. Потому что важно то, что небо расстроено и плачет. И хотя сейчас у меня нет особой причины расстраиваться, и я ни на мгновение не испытываю никакой грусти, я все равно хочу почувствовать холодные капли на своей коже, насладиться ими.
Включаются фары машин, но я и их игнорирую. Я просто хочу постоять здесь минутку, позволяя дождю капать мне на грудь, открывая моё сердце.
— Я не
— Она делала это раньше? — кажется это спросил Зак.
Ответа нет, так что я предполагаю, что Аарон кивает в ответ. Но секунду спустя я чувствую чьё-то присутствие прямо рядом со мной. Сначала я предполагаю, что это Колин, потому что он всегда рядом со мной, но это не так.
Это Грей.
— В этом есть что-то хорошее? — спрашивает он тихим и спокойным голосом.
— Это самое лучшее чувство в мире. — Я не смотрю на него, но знаю, что он копирует мою позу. Его руки простёрты к небу, когда он смотрит вверх.
Когда я чувствую рядом с собой чьё-то присутствие, я уверена, что это Колин. Поэтому, когда я смотрю на него и вижу, что он стоит и делает то же самое, что и мы с Греем, то я не могу удержаться от улыбки.
Не уверена, должна ли я радоваться или злиться, когда Колин переплетает наши руки и притягивает меня к себе, пока моя спина не прижимается к его груди.
— Лили, — шепчет он, почти задыхаясь. Я всё ещё чувствую себя странно, когда он произносит моё имя, хотя технически это всё ещё прозвище.
Он поворачивает меня лицом к себе. Мои руки почти мгновенно находят его плечи.
— Скажи мне, что ты сказал мне, когда я спала, — требую я, не заботясь о том, что Грей все ещё рядом с нами. Хотя Колину, похоже, не всё равно. Он смотрит на Грея, который кивает и направляется к другим парням. К тем, которые ждут в машинах, потому что льёт как из ведра.
Колин знает, о чём я говорю. И, судя по ужасу в его глазах, я предполагаю, что он думает, что я слышала его разговор. Жаль, что я этого не слышала.
— Я этого не слышала, но Аарон слышал.
— Он сказал мне, — он вздыхает с облегчением.
— Скажи мне, что ты сказал. — Он качает головой, закрывая глаза, как будто отгоняет свои собственные мысли, свои собственные слова.
— Лилибаг, ты этого не поймёшь.
— Всё равно скажи мне, я хочу знать.
— Eres el amor de mi vida, mi sol. (Прим. пер.: Ты любовь всей моей жизни, моё солнце).
И теперь я всегда буду гадать, что он сказал. Бьюсь об заклад, он не даст мне перевода, потому что для него и так сказать это мне в лицо — на языке, которого я даже не понимаю, — было сложно.
— Siempre te amare (Прим. пер.: Всегда буду любить тебя).
О, ладно, очевидно, это ещё не все.
Я не совсем уверена, должно ли это заставлять меня нервничать.
— Что это значит? — спросила я. Я ловлю себя на том, что спрашиваю, прислоняясь своим лбом к его, когда он наклоняется достаточно низко, чтобы я могла дотянуться до него.