Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2
Шрифт:
Ху Вэй задрал голову вверх, пофыркал:
– Этот запах полыни сбивает с толку!
Он высыпал горсть благовоний в курильницу, поджёг. У заструившегося дымка был сладковатый цветочный запах. Ху Вэй ещё пофыркал и удовлетворённо кивнул.
– Считаешь, что я глупый лис? – спросил Ху Фэйцинь, морща лоб.
– Конечно, считаю, – тут же согласился Ху Вэй и назидательно сказал: – Чтобы остановить войну, нужно её самому начать и самому же закончить. Ты всерьёз думал, что сможешь договориться с Небесным дворцом?
Ху Фэйцинь криво улыбнулся:
– Я думал, что предотвращу войну…
Ху Вэй пренебрежительно
«И он прав», – подумал Ху Фэйцинь.
– Яйцо не высосешь, не разбив сначала, – сказал Ху Вэй.
– Очередная премудрость из Лисьего Дао?
– Здравый смысл, – возразил Ху Вэй. – Ну, о войне позже потолкуем. Нам и без этого есть чем заняться.
И он опять бы заговорил о совместной лисьей культивации, но… Неизвестно, как Ху Вэй это почувствовал, но он тут же отшатнулся и за воротник вздёрнул Ху Фэйциня с кровати.
– Что они с тобой сделали? – прошипел он.
– Ху Вэй… – начал было Ху Фэйцинь.
Ху Вэй рванул с него одежду. Лицо его исказилось, когда он увидел синяки и ссадины от цепей, покрывавшие руки и плечи Ху Фэйциня. Ноздри его дёрнулись, он резко развернул Ху Фэйциня к себе спиной. При взгляде на то, что из себя теперь представляла спина Ху Фэйциня, Ху Вэй взъярился. Вспышка гнева была настолько сильна, что всплеском демонической силы разметало мебель: опрокинулась ширма, отъехал в сторону стол, курильница опрокинулась, осыпав пеплом напольные подушки…
– Убью… – сквозь зубы процедил Ху Вэй. Никаких сомнений, кого он имел в виду, у Ху Фэйциня не было.
– Успокойся, Ху Вэй, – сказал он.
– Успокоиться?! Ты свою спину видел?! – прорычал Ху Вэй, хватая покрывало и накидывая его на плечи Ху Фэйциня. – Сиди тут. Я позову Сюань-цзе.
– Ху Вэй… – попытался его удержать Ху Фэйцинь.
Ху Вэй сбросил его руку и вышел, демоническая аура потянулась следом за ним, с треском захлопнув дверь.
Спины своей Ху Фэйцинь не видел, но мог представить, что с ней творится. Небесный император использовал духовную плеть и ударил в полную силу. Ху Фэйцинь пребывал в физическом теле даже после обожествления, в отличие от других небожителей, тела которых были сотканы из небесной и собственной Ци. Будь он небожителем, раны бы уже затянулись. Физические тела действовали иначе. Там сейчас, вероятно, и кровавые нарывы, и гной, и невесть что ещё. Неудивительно, что Ху Вэй так взъярился.
Ху Вэй между тем разыскал Ху Сюань и привёл её.
– Покажи ей, – велел он Ху Фэйциню, а когда тот заупрямился, то сорвал с его плеч покрывало и толкнул ничком на кровать.
Глаза Ху Сюань широко раскрылись, она невольно прижала пальцы к губам, чтобы приглушить вскрик. Самообладание тут же вернулось к ней, она достала шнурок и подвязала рукава.
– А-Вэй, – велела она, – горячей воды. Сяоху, я знаю, ты где-то поблизости. Принеси шкатулку, что стоит на окне в моём павильоне. Ту, что из красного дерева. И скажи лисам-слугам принести сюда побольше полотенец. А-Фэй, лежи так. Подложи подушку под подбородок.
Ху Вэй подчинился беспрекословно. Шуршание лап где-то за окном означало, что и Недопёсок ринулся выполнять поручение. Ху Сюань между тем расставила поваленные ширмы, подобрала курильницу и, всыпав в неё щепоть сухих трав, которые достала из цянькуня, поставила у изголовья кровати. В носу у Ху Фэйциня защекотало,
Недопёска и лис-слуг Ху Сюань из павильона выставила, когда они выполнили поручение. Недопёсок страшно расстроился, но утешился тем, что прилип ухом к двери. Ху Вэй, разумеется, остался.
«Поглядел бы я на того, кто попытается меня выставить!» – всем своим видом говорил он.
Ху Сюань открыла шкатулку. В ней хранились мешочки с редкими лекарственными травами. Некоторым из них была не одна сотня лет. Она задумчиво перебирала мешочки, размышляя, какие травы выбрать. Раны на спине Ху Фэйциня выглядели несколько необычно, Ху Сюань не могла с уверенностью сказать, были ли они нанесены небесным оружием. Она выбрала подходящие, как ей казалось, травы и высыпала немного в горячую воду. Вода забулькала, потемнела, запахла пряностями. Ху Сюань смочила полотенце и с помощью Ху Вэя растянула его поверх спины Ху Фэйциня. Когда полотенце коснулось его спины, Ху Фэйцинь тихо зашипел.
– Не волнуйся, ты в надёжных лапах, – сказал Ху Вэй. Упомянутые «надёжные лапы», надо заметить, сильно дрожали.
[200] Врачевание Лисьего бога
Ху Сюань объяснила, что травяной компресс очистит раны и можно будет их врачевать. Ху Вэй кивал, не вслушиваясь. Взгляд его был прикован к лицу Ху Фэйциня, которое приобрело какой-то желтушный оттенок.
Тот неистово сражался с тошнотой, подступавшей к горлу всякий раз, как горячее полотенце оказывалось на его спине. Это было очень больно. Он понимал, конечно, что лисий знахарь своё дело знает, и терпел, ничем не выдавая своих мучений: Ху Вэй и так на взводе, а стоны или крики только подольют масла в огонь.
Травяные компрессы размягчили образовавшуюся на ранах кровяную корку, вытянули гной, и теперь раны обрели первозданный вид, будто их только что нанесли. Ху Вэй успел уже три раза сменить воду, а гора полотенец значительно поредела.
То, что Ху Сюань увидела, ей не слишком понравилось. Она прикусила губу, наложила на спину Ху Фэйциня чистую тряпицу и задумалась. Раны были не слишком глубокие, но пересекались и наслаивались, создавая определённую трудность для последующего лечения. Черви вряд ли смогут разобраться в этом лабиринте, использовать их не получится. Зашивать каждую рану вручную тоже не представлялось возможным: каким бы искусным ни был лисий знахарь, если заштопать спину Ху Фэйциня, останутся шрамы. Ей не хотелось уродовать Лисьего бога. Оставлять раны открытыми и положиться на самоисцеление тоже нельзя: и опасно, и времени нет.
Ху Сюань поднялась:
– Мне нужно заглянуть в «Лисий справочник», – и вышла.
– А тебе не нужно тоже куда-нибудь заглянуть? – с надеждой спросил Ху Фэйцинь, разжимая зубы.
Если бы Ху Вэй вышел, он мог бы позволить себе застонать или выругаться, чтобы облегчить страдания. Он незаметно кусал руку, подложенную под подбородок, но это мало помогало, тем более что руки и сами болели: синяки и ссадины на них сделались багровыми.
– Хочется орать – ори, – сказал вдруг Ху Вэй. – Наплюй ты на это чувство собственного достоинства. Лисы такими пустяками не заботятся.