Девять месяцев до убийства
Шрифт:
— Ты употребляешь просто пугающие выражения. Признайся, Грант, ты сам придумал эту шутку? Я точно буду гореть в аду ясным пламенем, если поддамся в такой день на твои розыгрыши. Надо мной, как дамоклов меч, висит срок сдачи рукописи. Будь так добр, если тебе не терпится пошутить, пойди разыграй кого-нибудь из своих подружек.
— Итак, вам пакет, — Грант по-спортивному вскочил, взял конверт и подал Эллери. — Вот он. С доставкой на дом. Вручен лично в руки. Можешь делать с ним, что хочешь.
— И что я должен с ним делать? —
— Понятия не имею. Это рукопись. Достаточно старая, я бы сказал. Наверное, тебе следует прочитать ее.
— Ты, значит, не преминул сунуть свой нос в конверт?
— Я просто счел это своим долгом. В конце концов, там могла оказаться анонимка дерзкого и оскорбительного содержания. Или даже порнография какая-нибудь. А я-то знаю, насколько у тебя чувствительная и ранимая душа, старый ты мой дружище. Потому и проявил осторожность.
Эллери нехотя прочитал надпись на конверте — правда, не без некоторого интереса.
— Почерк женский.
— В конечном итоге я пришел к выводу, что содержание послания для тебя опасности не представляет, — продолжил Грант, снова наливая. — Опасности не представляет, но вполне заслуживает внимания.
— Такие конверты продаются на каждом углу, — сказал сам себе Эллери. — Рассчитаны на стандартный лист: восемь с половиной на одиннадцать дюймов.
— Должен тебе заметить, Эллери, что у тебя душа бухгалтера. Ты что, не хочешь посмотреть, что там внутри?
Эллери открыл конверт и извлек из него тетрадку, на которой большими старомодными буквами было начертано: «Дневник».
— М-да, — заметил он. — Видимо, рукопись действительно старая.
Грант, улыбаясь своим мыслям, наблюдал, как Эллери раскрывает тетрадь, как, вытаращив глаза, изучает первую страницу, перелистывает, читает, перелистывает снова и читает опять.
— Бог ты мой, — заявил он в конце концов. — Да ведь это, если верить тому, что здесь говорится, не что иное как приключения Шерлока Холмса, оригинальная рукопись, собственноручно написанная доктором Ватсоном!
— Думаешь, она подлинная?
Серо-голубые глаза Эллери сверкнули.
— Выходит, ты уже прочитал ее?
— Признаюсь, не мог противостоять такому искушению.
— Тебе знаком стиль доктора Ватсона?
— Я — фанатик жанра, сказал Грант, любуясь цветом виски в своем бокале. — Шерлок Холмс, Эллери Квин, Эдди По. Да, я взялся бы утверждать, что она подлинная.
— Что-то чересчур бойко ты раздаешь свои сертификаты, дружок.
Эллери нахмурил лоб и еще раз поглядел на пишущую машинку. Та, казалось, отодвинулась далеко-далеко.
— Я думал, тебя это обрадует.
— И обрадовало бы, если бы хоть чуть-чуть походило на правду. Но неизвестная история из жизни Холмса — это уж…
Он продолжал листать дальше.
— Да еще, похоже, целый роман! Неизвестный роман!
Он недоверчиво покачал головой.
— Ты, выходит, не веришь.
Грант, я уже в трехлетием возрасте
— Ты думаешь, это подделка?
— Я еще ничего не думаю. Но шансы на то, что это — подлинник, мизерны.
— Но зачем, спрашивается, кому-то было делать впустую такую огромную работу?
Да по той же причине, по которой альпинисты лезут на гору. Просто забавы ради.
— Ты мог бы прочитать по крайней мере первую главу.
— Грант, у меня нет на это времени.
— Нет времени на новый роман о Шерлоке Холмсе?
Эймз подошел к бару и налил себе еще шотландского
виски.
— Я пока сяду тут, посижу и подожду. Не буду тебе мешать.
Он вернулся на диван и с удовольствием вытянул свои длинные ноги.
— А, гори все ясным огнем!
Эллери поглядел на дневник долгим сердитым взглядом. Потом вздохнул — совсем как его отец, бывало — откинулся на спинку кресла и принялся читать.
Первая глава. Хирургический набор
— В этом вы совершенно правы, Ватсон. Потрошителем вполне могла быть и женщина.
Стояло свежее осеннее утро 1888 года. В то время я уже не жил на Бейкер-стрит, 2216. Ведь после того, как я женился, возложив на себя тем самым обязательство доставлять содержание существу женского пола — в высшей степени приятное, впрочем, обязательство — мне пришлось заняться врачебной практикой. Моего друга мистера Шерлока Холмса, с которым нас некогда связывали столь тесные узы дружбы, я видел теперь весьма редко.
Сам Холмс называл эти мои нечастые визиты к нему «спекуляцией на моей отзывчивости» — причем без всяких на то оснований. Визиты мои случались тогда, когда я мог быть полезен ему в роли помощника или доверенного лица.
— Вы такой благодарный слушатель, дорогой мой, — обыкновенно говаривал он в таких случаях, и эта вступительная фраза еще ни разу не обманывала моих ожиданий. За ней всегда следовало невероятно радостное и лестное для меня приглашение отправляться с ним вместе по следу, подвергаясь всевозможным опасностям и испытывая невероятный азарт. Стало быть, узы дружбы, связывающей меня с этим великим сыщиком, сохранили свою крепость.
Жена моя, являя собою высокий образец все понимающей супруги, спокойно отнеслась к этому. Те, кто следит за моими скромными записками о делах, которые расследовал мистер Шерлок Холмс, припомнят, наверное, ее как урожденную Мэри Морстэн, знакомство с которой было уготовано мне судьбой в ту пору, когда я вместе с Холмсом расследовал дело, названное мною «Знак четырех». Исполненная самопожертвования супруга моя никогда не пеняла мне на те столь частые долгие вечера, которые ей приходилось проводить в одиночестве, поскольку я был занят разбором своих беглых заметок о прошлых делах Холмса.