Девять с половиной идей
Шрифт:
Инна снова подумала, что убить – легко. Гораздо легче, чем пишут в детективах. Она убила Ирину и Веру, но обвинить и тем более судить ее за это не смогут.
На богемной вечеринке, посвященной открытию выставки какого-то подпольного фотографа, Инне удалось найти себе новую любовь. Фотограф, высокий человек с длинными нечесаными волосами и лохматой бородой, был в клетчатой рубашке, расстегнутой до пупа, обнажающей мохнатую грудь. Видимо, он считал, что в человеке все должно быть едино – и голова, и грудь, и борода. Его чествовали шампанским вперемежку
На вернисаже присутствовали и так называемые диссиденты, которые были не прочь легализоваться, и вполне легализованные советские буржуа, которые были не прочь подиссидентствовать. Мелькали лохматые головы и шарфы до пола, английские полосатые костюмы и вечерние сумочки от Диора. В общем, сборная солянка под названием «московский вернисаж, посвященный…» была в полном разгаре. Точнее угаре, так как пары изделий Бахуса прямо-таки заполняли полуподвальное помещение.
– Дорогая, нас не тронут? – спрашивала одна элитная дама у другой. Та ее заверяла, что ее мужу доподлинно известно, что эту выставку сносить бульдозерами не будут.
– Это явное влияние стиля Макса Огородникова, – говорил мужчина в широкополой шляпе своему соседу в головном уборе, как у тирольского австрийца. – Хотя мне кажется, что этот постмодернистский акцент на размыв заднего плана характерен и для Ларсена из Дании…
Никого из подходящих Инне мужчин здесь не было. Точнее, были, но либо с женами, либо с метрессами. Свободными оказались только инакомыслящие гении, но Инна не хотела ни их таланта, ни их волосатого пупа, ни их проблем и, главное, ни их тараканов, которые наверняка стадами бродили по квартирам-студиям этих пьяниц.
Она сумела-таки завести беседу с каким-то отставным пожилым генералом из КГБ, который на старости лет решил познакомиться с тем, что всю жизнь преследовал и громил. На безрыбье и рак рыба.
– Инночка, – шептал он ей в ухо. – Вы великолепны, знаете? У меня супруга в Кисловодске, лечит, хи-хи, язву прямой кишки кислыми ваннами. Так что поедемте-ка ко мне на Кутузовский, я вам покажу много интересного!
Инна с отвращением посмотрела на лысого генерала и на его штаны с лампасами, в которых и содержалось то интересное, что он желал ей продемонстрировать. Никакого эстетического удовольствия, но все же лучше, чем шляться без работы и денег по Москве.
Внезапно, когда она уже была готова сказать томное «да» и взять генерала за ручку, кто-то присоединился к их тесной компании.
– Уважаемый Игнат Иосифович! – произнес прекрасно поставленный мужской баритон. – Вы тоже здесь! Какое удовольствие видеть тут старого друга моего отца!
Инна обернулась и чуть не замерла от восторга. Перед ней стоял настоящий мужчина, таким был в ее представлении Джеймс Бонд – чуть за тридцать, темные волосы, волевое привлекательное лицо, синие глаза, великолепная фигура, на которой безукоризненно сидел костюм-тройка, явно купленный в одном из фешенебельных
– А, Игорь! – стал суетиться старик. – Как у тебя дела, опять приехал к нам из Вашингтона?
– Разрешите представиться, мадемуазель, – сказал он Инне, и она увидела, как блеснули его синие глаза. – Игорь Никонов, второй секретарь нашего посольства в США.
Инна протянула ему руку, ощущая, как по ее телу бежит электрический ток от прикосновения его губ. Именно такой мужчина – красивый и одновременно влиятельный – был ей нужен. И, похоже, она тоже заинтересовала его. Взгляд Игоря скользнул по ее безупречной фигуре, рассыпавшимся по плечам волосам и остановился на груди.
– Игнат Иосифович, разрешите похитить вашу спутницу? – спросил он у старика, который тем временем углубился в воспоминания о том, как он и отец Игоря участвовали в битве за Берлин.
– Конечно, конечно, – ответил тот, и его руки уже непроизвольно потянулись к какому-то женскому бюсту рядом.
– Я хочу представить вас своей супруге, – сказал ей Игорь. – А потом, когда ее благословение будет получено, мы поедем ко мне на дачу…
– Она знает? – спросила Инна.
– О да, но у нее свои интересы, а у меня свои. В личной жизни мы не мешаем друг другу, тем более что я практически все время в Вашингтоне, а она здесь, в Москве, работает в Минюсте…
Жена Игоря Никонова оказалась самой красивой женщиной, которую Инна когда-либо видела. Именно к ней можно было применить эпитет «холодная красота». Серебристое платье, похожее на то, в котором Элизабет Тейлор недавно вышла замуж в пятый раз, струилось по ее фигуре древнегреческой богини, поразительно было и лицо, привлекавшее своей совершенной формой. Длинные волосы цвета платины были собраны на затылке, а шея сверкала россыпью алмазов невиданной величины.
– Рада с вами познакомиться, – сказала жена Игоря, Виктория, протягивая ей узкую руку. – Вы очаровательны. – Ее ладонь была тверда и холодна, украшена продолговатым перстнем с сапфиром. – Всего вам хорошего, надеюсь, до встречи!
Она отвернулась к своему собеседнику, какому-то популярному киноактеру. Игорь и Инна еще немного побродили по выставке, рассматривая шедевры чествуемого, но вскоре, взглянув на «Ролекс», Игорь сказал:
– Я думаю, нам пора.
В темном дворе захолустной пятиэтажки, в подвале которой и происходило действо, их ждал «Мерседес», принадлежавший Игорю.
– Мне не нравятся американские автомобили, – пояснил он. – В европейских, особенно немецких, итальянских и английских, чувствуется аристократизм. А от этого равноправия и демократии в США просто устаешь, хочется роскоши…
По дороге Инна несколько раз пыталась привлечь его к себе, но Игорь, отвечая ей коротким поцелуем, на большее не шел, говоря, что надо подождать. Машина неслась по правительственной трассе куда-то за город, темнота вокруг поглощала махины дач, блестевших где-то за заборами и в гуще леса. На пропускном пункте Игоря не задержали, и скоро «Мерседес» плавно затормозил около высоких ворот.
– Наша загородная резиденция, – пояснил он. – Наезжаем сюда не так уж часто, но что делать, вечные заботы о благе Родины!