Девять унций смерти
Шрифт:
— Немедля принеси мне песку, извести, а еще чтобы яйца, мед, волос конский рубленый… — Якш перечислял необходимые ингредиенты еще довольно долго.
— Что? — выдохнул наконец оторопело выслушавший всю эту ахинею охранник. — Но зачем?
— Как зачем? — возмутился Якш. — Раствор сделать.
— Какой раствор? — охраннику явно казалось, что кто-то из них свихнулся.
— Обыкновенный. Меня ведь тут держат, чтоб я не сбежал, верно?
— Ну… да.
— Решетка на окне добрая, гномская, — продолжал Якш. — А вот
— Врешь ты все, — убежденно объявил охранник. — Нормальная решетка. И ставили ее мастера. Ничего ты с ней не сделаешь, нечего тут придумывать!
— Ах, придумывать? — осерчал Якш. — Ну, тогда смотри — вот!
Якш подошел к окну и одной рукой вырвал оконную решетку.
Охранник сдавленно охнул.
— Видал? — вопросил Якш, небрежно бросая выдранную решетку на пол. — Живо беги за песком, известью, яйцами, медом и конским волосом. Надо же тут все как следует наладить.
— Ты… ты что это сделал, сволочь?! — возопил охранник.
— Пока ничего, — раздраженно фыркнул Якш. — Вот когда ты принесешь мне все, что я сказал, тогда и сделаю. А то настроили тут… тюрьма называется!
— Принесешь?! Да ведь ты прежде того сбежишь, скотина!
— Вот уж нет. С чего это мне сбегать? Я намерен серьезно поговорить с вашим судьей.
— Ага. Как же! Ври больше! С судьей он побеседовать рвется! Ишь ты рожа бандитская! — прошипел стражник и вызвал подмогу.
— На колени! — взревели двое здоровенных стражников, вбегая в камеру и замахиваясь алебардами.
И Якш упал на колени. Упал, подхватил выдранную оконную решетку и одним рывком припер обоих стражников к стене, вместе со всеми их алебардами.
— Вы мне тут работать не мешайте! — строго сказал он. — Не то за уши оттаскаю!
Короткий меч охранника уперся ему в шею.
— Немедленно отпусти их! — приказал он.
— Ты еще тут? — удивился Якш. — Я же ясно сказал, что тебе следует делать.
— Я тебя понял, — кивнул охранник. — А теперь просто опусти решетку.
— Отодвинь меч, — с деланым испугом попросил Якш. — Порезаться боюсь.
Охранник отодвинул меч, и решетка в руках Якша моментом выбила его из рук, после чего вернулась на место с невероятной скоростью.
— Вы плохие воины, дорогие мои, — сообщил Якш всем присутствующим. — Очень плохие. Если бы я захотел, я бы уже убил всех троих. Но я не хочу. Я хочу установить это решетку так, как должно.
— Принеси все, что этот придурок требует, — пропыхтел один из прижатых стражников.
Уже поднявший было меч охранник застыл в глубокой задумчивости, а потом, неловко сунув свой клинок в ножны и пожав плечами, отправился за указанными Якшем материалами.
— А пока он туда-сюда ходит, давайте покажу вам, как алебарду правильно держать, — предложил Якш, опуская решетку.
— Вот
— Сколько лет в страже — первый раз такое вижу! — потрясение промолвил один из стражников. — Чтобы арестант сам тюрьму ремонтировал: расскажи — не поверят!
— Ничего, мы сейчас еще и дверью вашей займемся, — посулил Якш. — Мне ее тоже вынести или на слово поверите, что плохо держится?
Судья ле Пеллетье находился в крайнем недоумении. Вот уже полчаса незнакомец, назвавшийся Джоном из Реймена, расхваливал самого господина судью. На все лады расхваливал, так подробно и старательно, что аж странно делалось. И ведь со знанием дела расхваливал. Что он — на всех его процессах умудрился побывать, что ли?
— Подождите, уважаемый, к чему все эти восхваления? — наконец перебил его судья, чувствуя, что в противном случае придется ему ночевать в своем судейском кресле. Поздно уж будет домой возвращаться.
— Я в затруднительном положении, — ответил незнакомец.
— То есть вы никак не можете перейти к сути дела? — спросил судья.
— Я слишком уважаю вас, чтоб предлагать взятку, — ответил его собеседник.
— А вы собирались дать взятку?
— Несомненно. Но не могу. Рука не подымается.
— И правильно делает. Я имею в виду, рука ваша правильно делает. Не то пришлось бы заковать ее в кандалы. Взятка уголовно наказуема. А что вам, собственно, от меня надо?
— Да помочь одному чудаку хочется, — откликнулся незнакомец.
Прозвучало это небрежно, но под небрежностью таилось напряжение; чувствовалось, что некий чудак очень важен этому странному незнакомцу, столь многое вызнавшему о самом господине судье.
— Помочь? — переспросил судья. — А что с ним?
— Да у вас в кутузке обретается, — обронил незнакомец.
— Кутузка не моя собственная, она городу принадлежит, — с усмешкой заметил судья. — Кстати, правильно будет говорить не «кутузка», а городская тюрьма.
— Думаете, для того, кто в ней находится, есть разница?
— Не знаю, — пожал плечами судья. — Правда, не знаю.
— А он, думается, уже знает, — вздохнул незнакомец. — Вот я и хотел бы ему помочь.
— Вот как? И что же он совершил?
— Да мостовую в переулке разобрал.
— Что, серьезно? — удивился судья.
— Я и сам удивляюсь, — развел руками незнакомец.
— Ничего об этом не слышал. Какое странное преступление.
— А это вот только что вот произошло. Вам, вероятно, еще не доложили, — промолвил незнакомец.
— Так вы хотите заступиться за него? — спросил судья.