Девятнадцать лет спустя...

Knitchick

— За новые начинания. И новых… друзей… — Гермионе показалось, что она услышала в его голосе… что-то, но это "что-то" исчезло прежде, чем она смогла определить, что же это было. Внутренне пожав плечами, она глотнула вина, находя его удивительно вкусным.

Оба молчали, наслаждаясь едой, Гермиона — потому что ей все еще было неловко, что он увидел ее обнаженной, а Люциус — потому что пытался не допустить, чтобы эротические образы обнаженной Гермионы мучали его самого.

Решив, что стоит прервать тяжелое молчание, Гермиона спросила:

— Мы видели Драко с сыном при отправке Хогвартс-экспресса несколько дней назад, но не разговаривали, — она сразу поняла, что Драко был больной темой, так как почувствовала, как Люциус сразу же напрягся.

—

Простите, — быстро сказала она, увидев его реакцию, — и забудьте, что я вообще заговорила об этом… — и продолжила есть. Она почти не чувствовала голода, но хотелось чем-нибудь занять руки.

Люциус вздохнул и отложил вилку. Сделав большой глоток вина, он помедлил, прежде чем заговорить напряженным голосом.

— Мои отношения с Драко складываются сейчас очень… сложно, — он сделал еще один глоток, прежде чем объяснить.

— Как я уже говорил, мы с Нарциссой давали ему все, чего он только мог пожелать, в конце концов, ведь он был моим единственным наследником. Но когда он поступил в Хогвартс, стало очевидно, что мой сын вырос высокомерным, плаксивым и фанатичным хулиганом… именно таким мы бессознательно и вырастили его, — ухмыльнулся Люциус, снова делясь подробностями своей жизни, которые удивили Гермиону.

— Драко пытался подражать мне, и, хотя это очень льстило, мальчику не хватало зрелости или умения, чтобы эффективно это осуществить. Как я уже сказал, ему не терпелось проявить себя, и он умолял меня позволить ему принять темную метку. Конечно, воображать что-то и на самом деле сталкиваться с реальностью — это две разные вещи, как понял Драко, впервые встретившись с Темным Лордом лицом к лицу.

Люциус сделал еще один глоток вина, Гермиона же оказалась слишком увлечена его рассказом, чтобы прерывать.

— После моего провала в министерстве… — он поколебался, слегка улыбнувшись ей, — и последующего ареста, Драко и Нарцисса оказались наказанными вместо меня, — на лице Малфоя появилось страдальческое выражение, вспоминая то, что навлек на свою семью. — Азкабан стал для меня почти облегчением и даже позволил осознать некоторые перспективы. А самым большим моим желанием стало вырвать свою семью из лап Темного Лорда, даже если это и означало бы собственную смерть, — Люциус беспечно пожал плечами, но Гермиона почувствовала, как дорого ему обошлись его слова. — К сожалению, именно тогда Драко замышлял смерть Дамблдора, а сам Темный Лорд решил сделать поместье Малфоев своей новой штаб-квартирой. Нарцисса была вынуждена выступить в роли хозяйки дома… где он принимал гостей.

Лицо Люциуса было искажено гневом оттого, что Нарциссу вынудили терпеть все это время, и несколько минут молчал. Гермиона хотела утешить его, но не была уверена, что он порадуется этому. Внезапно Малфой заговорил снова, напугав Гермиону так, как она и не ожидала.

— Как вы знаете, Драко потерпел неудачу, но Северус спас положение… так сказать, и после того, как наша сторона взяла под контроль ключевых людей в министерстве, меня отпустили. Конечно, я должен был отказаться от своей палочки, и мне больше никогда не доверяли, но, по крайней мере, я вернулся к своей семье… или к тому, что осталось от моей семьи.

Люциус горько рассмеялся и снова наполнил их бокалы. Гермиона даже не заметила, что ее бокал уже пуст, и благодарно кивнула ему.

— Я узнал об этом только позже… — Люциус заколебался, — …ну, это не важно, — очевидно, еще оставались какие-то секреты, которыми он не готов был делиться.

— Драко тогда нервничал, боялся собственной тени, да и Нарцисса тоже… ну, скажем так, между нами все стало по-другому, — Гермиона хотела услышать больше о Нарциссе, но не хотела вмешиваться, пока он не будет готов заговорить об этом сам. — Темный Лорд разместил Драко в Хогвартсе для последней битвы, мы с Нарциссой ужасно беспокоились за его безопасность, и облегчение, когда нашли его живым и практически невредимым, было просто неописуемым, — выражение лица Люциуса стало

задумчивым, и продолжил он более мягким голосом. — После этого Драко уже никогда не стал прежним. Во время нашего домашнего ареста мы почти не разговаривали, и как только он смог, переехал в свою собственную квартиру в Лондоне. Он даже начал встречаться с Асторией, но я не встречался с его суженой до самой свадьбы, да и там ненадолго. За последние десять лет я видел его в общей сложности три раза, и видел своего внука только однажды, — лицо Люциуса переполнилось печалью, и вопреки здравому смыслу Гермиона почувствовала, как ее сердце сжимается от боли. — Он по-прежнему продолжает свои отношения с Нарциссой, но считает меня ответственным за это… всё… и я не могу винить его за эту логику, — Люциус сделал еще один большой глоток вина. — Нарцисса говорит мне, что сын счастлив, и я надеюсь, ради него самого, что он действительно обрел счастье. Может быть… когда-нибудь… — Люциус замолчал, как будто внезапно осознав, насколько велика оказалась его потребность в любви и семье.

— Простите меня. В очередной раз мне удалось превратить трапезу в какую-то исповедь. С такой скоростью вы либо познакомитесь со всеми моими недостатками и слабостями, либо вообще откажетесь есть со мной, — сказал Люциус и коротко рассмеялся, надеясь поднять Гермионе настроение. — Просто… с вами очень легко разговаривать, миссис Уиз… Гермиона. Спасибо, что выслушали, — он поднял бокал в молчаливом тосте.

— Спасибо вам, Люциус… — засмеялась Гермиона. — А вообще мне очень жаль Драко, — Гермиона заколебалась, но так как он был так открыт и честен с нею, она почувствовала, что обязана ему тем же. — Хотя между мной и Драко никогда не было особой любви, я рада, что теперь он счастлив. Надеюсь, вы простите мое вмешательство, но я считаю, что будет справедлива и ответная откровенность, — Гермиона пыталась оценить выражение его лица. — Думаю, со стороны Драко несправедливо во всем обвинять вас. На этом пути он сделал свой собственный выбор, а мог сделать его и по-другому… если бы захотел, — она подняла руку, чтобы остановить возможные возражения. — Я знаю, как легко предположить, что все плохое, совершаемое твоим ребенком, происходит из-за того, что именно ты не был достаточно хорошим родителем. Но в конце концов, они сами отвечают за свои поступки, — Гермиона сделала паузу, не желая обидеть его, но решив, что необходимо это сказать. Откровенностью на откровенность. Гермиона мысленно улыбнулась, вспомнив один из любимых эвфемизмов матери.

— Драко обвиняет вас, чтобы не признавать собственных ошибок… Я тоже иногда была виновата в этом, так что понимаю… но это не решило проблемы. Я боюсь, что у вас не будет шанса на какие-то отношения с Драко, пока он не придет в себя, — Гермиона одарила Люциуса извиняющейся улыбкой и ждала от него взрыва… который так и не произошел.

Она подняла глаза и увидела, что Люциус так пристально смотрит на нее, что с трудом удержалась, чтобы не поежиться под его взглядом. Она решила сделать глоток вина, чтобы скрыть нервозность, и снова обнаружила, что ее бокал… пуст. Люциус опять наполнил его из второй бутылки, прежде чем нарушить молчание, и его глаза выглядели горящими от какого-то незнакомого чувства.

— Гермиона, ваша искренность и проницательность просто невероятны… и даже освежающи. Никогда не встречал никого, похожего на вас, и должен признаться, что очень хочу узнать вас лучше, — Гермиона вздрогнула, когда слова Люциуса будто коснулись ее кожи… почти как ласка… или обещание.

Гермиона оторвала взгляд от его гипнотизирующих глаз и резко поднялась, намереваясь подойти к книжной полке и надеясь восстановить контроль над своими своенравными мыслями. Должно быть, она выпила чуть больше вина, чем собиралась, потому что внезапно у нее закружилась голова, и Гермиона споткнулась. До нее дошло, что болеутоляющее зелье, принятое от головной боли, должно быть, плохо сочетается с несколькими бокалами вина, которые она только что выпила.