Девятнадцать писем
Шрифт:
— И вам привет, — отвечает он, но я уже могу сказать по его ошеломлённому взгляду, что он не знает, кто мы.
— Ты сегодня выписываешься из этой конторы, — я поднимаю маленький пакет в руке, в котором лежит его одежда. — Я принёс тебе кое-какую одежду.
Я вижу, как его взгляд перемещается к Джемме, и когда я перевожу взгляд на неё, то вижу, как она с напряжением смотрит на него.
— А кто это милое создание? — спрашивает мой отец.
— Это Джемма.
— Приятно с вами познакомиться, мистер Спенсер, — говорит она,
— Взаимно, юная леди.
Я подвигаю для Джеммы стул, и она просто сидит и смотрит на него.
Когда он допивает свой чай, я помогаю ему подняться с кровати и провожаю его в уборную, чтобы он мог переодеться. Я боюсь, что он снова упадёт. Печальная часть в том, что его тело по-прежнему разумно подтянутое и крепкое для его возраста. Его подводит только разум.
Я иду за Джеммой и своим отцом, когда мы доезжаем до дома. Она держит его под руку, пока они болтают. Это напоминает мне старые добрые времена, когда они обожали друг друга.
Когда-то я принимал всё, что у меня было, за должное, но больше нет. Я отдал бы что угодно, чтобы всё стало по-прежнему.
— Твой папа очень милый, — говорит Джемма, когда я выезжаю с парковки.
Персонал в доме престарелых любит его; он никогда не вызывает у них никаких проблем. Две медсестры суетились вокруг него, когда мы уходили, и он улыбался. Думаю, ему нравится всё это внимание, поэтому мне всегда легче оставлять его здесь.
— Он хороший человек. Вы двое когда-то были очень близки.
— Он мне очень нравится. Он давно болеет?
— Диагноз поставили почти три года назад. Поначалу он забывал мелочи, например, куда положил свои очки или принимал ли лекарства. Когда он начал задавать один и тот же вопрос бесконечное количество раз или постоянно повторяться, мы поняли, что есть проблема. Лекарства, которые прописал ему врач, немного помогали, но с тех пор болезнь прогрессировала с большой скоростью.
— Это так печально.
— Да уж. Меня разрывало на части от того, что пришлось привезти его сюда, но это лучшее место для него. Я должен стараться это помнить.
— Я могу представить, как тяжело тебе было принимать это решение.
— Было тяжело. Но ты оказывала огромную поддержку. Ты всегда знала, как поднять мне настроение. Не думаю, что я прошёл бы через это без тебя.
Мои глаза на мгновение отрываются от дороги, перемещаясь к ней. Боже, я так сильно скучаю по своей жене. Я знаю, она по-прежнему здесь, но, с другой стороны, это не так. Всё не так, как было раньше, и я не знаю, будет ли когда-нибудь снова.
Большую часть дороги до дома мы молчим, а затем она тихо произносит:
— Брэкстон?
— Да.
— Ты правда боишься высоты?
Я прочищаю горло, сворачивая на улицу Кристин.
Я не могу поверить, что вообще признался в этом спустя столько времени.
— Да.
Я слегка ёрзаю на сидении. Не знаю, почему из-за этого я чувствую себя менее мужественным, но это так.
—
Её ответ заставляет меня хохотнуть. Если бы она только знала. Когда я думаю обо всём, что она заставляла меня делать с ней за все годы из-за того, что я слишком боялся сказать ей правду, это кажется отчасти нелепым.
— Наши планы на выходные ещё в силе? Мы можем поехать в деревню в субботу утром, если хочешь, — говорю я, желая сменить тему.
— Звучит идеально.
— Отлично.
Когда я заезжаю на подъездную дорожку Кристин, она поднимает свою сумочку с пола у ног.
— Спасибо, что поехала со мной увидеться с отцом, — говорю я, когда она тянется к дверной ручке.
— Спасибо, что взял меня с собой, — она делает краткую паузу, прежде чем заговорить снова. — Ничего, если я буду иногда ездить с тобой к нему?
— Мне бы этого хотелось и, думаю, папе тоже. Забавно, он не помнит нас, но у меня всё равно такое ощущение, что он знает, что мы принадлежим ему.
Она улыбается, прежде чем открыть дверь.
— Увидимся завтра.
От меня не укрывается то, что она не цепляется за то, что я только что сказал. Ситуации с моим отцом и с ней очень похожи, но я не думаю, что она чувствует, что всё ещё принадлежит нам.
— Позволь мне открыть для тебя дверь.
— Всё нормально, я сама.
* * *
Я откидываюсь на спинку стула и перечитываю письмо в своих руках.
ПИСЬМО ПЯТОЕ…
Дорогая Джемма,
Девятое августа 2002 года. Это был твой тринадцатый день рождения, и потому, что он был таким важным, твоя мама организовала кое-что особенное — чаепитие со всеми твоими подружками из школы. Это должен был быть большой праздник. Приглашения были сделаны вручную и выглядели как приглашения на свадьбу, а не на именинную вечеринку девочки-подростка.
Она купила тебе красивое, нарядное розовое платье — оно было всё атласное, с оборками, бантами и кружевами. Она поставила большой белый шатёр на заднем дворе, и столы украшали связки розовых гелиевых шаров.
Твоя бабушка приехала помочь с приготовлением еды. Меню состояло из крохотных пирогов, тарталеток с джемом, причудливых кексов и бутербродов с огурцом, нарезанных на маленькие порции. Они были разложены на многоярусные подставки. Всё было шикарно.