Девятью Девять
Шрифт:
Репортеры брали интервью у Агасфера и у десятков других лидеров сект, во множестве расплодившихся в Лос-Анджелесе. Свое мнение высказали известный специалист по мистике Мэнли П. Холл, не нашедший в словах Агасфера ничего удивительного, и даже Борис Карлофф[12] — он, оказывается, совершил в точности такое же преступление в кинокартине, которая вот-вот должна была выйти на экраны.
Конкурирующие лидеры сект разделились во взглядах. Обладатели менее сильного воображения называли Агасфера рядовым шарлатаном, тогда как более оригинальные намекали, что и сами с легкостью могли бы
Мелькали фотографии — Агасфер, Храм Света, снова Агасфер и, наконец, разнообразия ради фото Р. Джозефа Харригана (моментальный снимок, сделанный на банкете). Не считая этой единственной фотографии, семья Харриганов осталась в тени. И слава богу, подумал Мэтт. У них хватало забот и без репортеров.
Он внимательно прочел статьи и ничего не узнал. У рядового читателя должно было сложиться впечат- ление, что Вулфа Харригана случайно убил какой-то грабитель, а Агасфер ухватился за возможность привлечь к себе внимание, после чего какому-то впечатлительному очевидцу задним числом примерещилось желтое одеяние. Факты излагались строго в обратной хронологической последовательности, но сама по себе теория казалась достаточно убедительной. Мэтт заподозрил, что лейтенант Маршалл с присущим ему хитроумием бросил кость прессе, дабы та отвлеклась, а полиция без помех продолжала расследование.
Когда Мэтт вернулся в отель, все еще не определившись с планами на день, он увидел Фреда Симмонса. Старик сидел на продавленной кушетке в вестибюле, окруженный полный ассортиментом экстренных выпусков.
— Здравствуйте, — сказал Мэтт.
Сухопарый бакалейщик обычно отвечал на приветствие молодого человека добродушно и любезно, но теперь он взглянул на Мэтта с неприязнью.
— Так вот зачем ты пришел в Храм. А я-то подумал: как приятно видеть там молодежь! Вы со своим драгоценным Вулфом Харриганом шпионили за нами! И не трудись лгать, парень, ты назван здесь в качестве свидетеля. Если ты был другом этого человека, то явился в Храм не с добром. Но теперь-то ты знаешь, ты собственными глазами видел, на что способны Девятью Девять.
— Правда? Знаете, именно этим вопросом я постоянно задаюсь. Что такое я видел собственными глазами?
— Умничаешь, да? Но Девятью Девять, черт возьми, могут больше, чем ты думаешь, и лучше не забывай о том. Знаешь, что наш губернатор — коммунист? Вот и мотай на ус.
Мэтт засмеялся было, потом посмотрел в глаза Фреду Симмонсу и умолк. Он не боялся, что Девятью Девять причинят какой-нибудь вред губернатору Калифорнии, но вспомнил предположение Вулфа Харригана, что за детьми Света стоит какая-то влиятельная политическая. сила. Если проповеди Агасфера способны зажигать огонь ненасытной ненависти в глазах людей…
— Эй! — крикнул престарелый дежурный. — Дункан! Какая-то дама просила, чтоб ты перезвонил. Элен Харриган. Вот телефон.
Мэтт отошел от Фреда Симмонса и взял клочок бумаги.
— Спасибо.
— Это сестра того парня, которого вчера убили? — Глаза старика блеснули за стеклами дешевых очков — но не злобой, а относительно безвредным блеском обычного садистического любопытства. Человеку свойственна жажда сенсаций, поскольку он любит кровь — теоретически, — но не имеет желания проливать ее лично.
На звонок ответил дворецкий, которого,
— Это Мэтт Дункан, мисс Харриган. Вы хотели со мной поговорить?
— Да. — Тетя Элен сразу перешла к делу. — Я предлагаю вам нашу гостевую спальню. Пожалуйста, мистер Дункан, не перебивайте меня вежливыми отказами. Мой брат намеревался, извините за выражение, “разместить” вас в доме, чтобы вы помогали ему в работе, и я считаю, что в столь печальное и тревожное время ваше присутствие тем более необходимо. Пожалуйста, приезжайте.
— Боюсь, я доставлю лишние хлопоты. Посторонний человек в такие дни…
— Именно в такие дни, как вы выразились, мистер Дункан, посторонний человек имеет шансы оказаться полезным. Мой брат Джозеф вполне со мной согласен, тем более что вам предстоит разбирать бумаги брата. Я поговорила с лейтенантом Маршаллом. Он, со своей точки зрения, также считает это разумным.
Мэтт возражал лишь для формы. Мысль о вкусных завтраках и чистом белье восторжествовала над угрызениями совести.
Общение с дворецким было самым неприятным этапом. С величайшей неохотой Мэтт передал ему свой обшарпанный чемодан. Разумеется, он тщательно упаковал лишь те костюмы, которые выглядели почти презентабельно (обнаружив в процессе, что Свами продырявил первой пулей одну из трех наиболее приличных сорочек). Но даже они вряд ли могли выдержать строгую критику дворецкого.
— Мисс Харриган ждет на лужайке, — сообщил ему сей достойный муж. — Проводить вас?
— Нет, спасибо. Я сам найду.
Отправившись в путь по памяти, краем глаза Мэтт заметил, как дворецкий на вытянутой руке несет его чемодан наверх.
Лужайка была ярко залита солнцем. Столбики и воротца сверкали, как дешевые украшения, рассыпанные на зеленом бархате. На скамейке, с которой Мэтт и Джозеф смотрели на стеклянную дверь кабинета, теперь сидела мисс Харриган. Мисс Конча Харриган.
— Это вы, — растерянно сказал Мэтт.
— Правда? — Конча оглядела себя. — И действительно! А чего вы ожидали?
— Дворецкий сказал “мисс Харриган”, и я подумал про вашу тетю.
— Я могу и обидеться.
— Пожалуйста, не надо. Кстати, как зовут вашего дворецкого? Есть же у него какое-нибудь имя. Глупо всегда мысленно называть его “дворецкий”. Как в моралите — Человек, Женщина, Полицейский…
Конча взглянула на Мэтта.
— Вот видите, — сказала она.
— Что?
— Вам неловко со мной говорить, потому что вчера умер мой отец. Вы слишком смущены, чтобы выразить соболезнования, а потому пытаетесь бодро болтать о пустяках. И тут же упомянули полицию. Никуда мы от этого не денемся.
— Умненькая девочка.
— Я не девочка, — серьезно ответила Конча. — Я ведь уже сказала. А дворецкого зовут Баньян, — добавила она, улыбнувшись.
Мэтт засмеялся.
— Джон или Пол?[13]
— Смешная фамилия, правда? Артур говорит, такая дурацкая.
— Мисс Харриган, прошу прощения, поскольку эти слова неприятно слышать любой сестре, но ничего другого я от вашего брата и не ожидал.
— Вам не нравится Артур?
— Я от него не в восторге.
— Вы ему тоже не нравитесь. Он говорит, все неприятности начались, когда вы здесь появились.