Девятью Девять
Шрифт:
Он потрогал дверь в кабинет — надежно заперто. Мэтт тихонько открыл ее и вошел в комнату — эпицентр всего это безумия. Помедлил, прислушиваясь непонятно к чему, а потом щелкнул выключателем.
Как только глаза привыкли к яркому свету, он заметил брешь на книжной полке. Мэтт пересек комнату и посмотрел внимательнее, после чего быстро и беззвучно проверил все выходы. Засовы и щеколды были на месте, а ключ от единственной оставшейся двери хранился у него самого.
Кто-то украл… нет, не одну из бесценных папок. Тогда Мэтт удивился бы, но счел
Вор унес книгу об истории английской церкви в годы правления Вильгельма Второго.
Расспросы наутро не принесли никакой пользы. Не то чтобы Мэтт ожидал услышать ответ, но имелся некоторый шанс, что кто-то забрал книгу по вполне безобидной причине, прежде чем комнату заперли, и что он просто не заметил ее отсутствия раньше. Поэтому Мэтт спросил у каждого члена семьи по отдельности, не брал ли кто том, посвященный Вильгельму Второму, — он, мол, хотел проверить некую ссылку на английские ереси одиннадцатого века и, кажется, видел нужную книгу в библиотеке Вулфа Харригана.
Все сказали нет. Мэтт ничего не узнал и даже не наблюдал никаких интересных реакций. Он предпринял еще два шага, в равной мере бесплодных, — во-первых, позвонил Джозефу, который заверил, что ключ от молельни, насколько ему известно, существует лишь в одном экземпляре, и, во-вторых, обыскал мусорную печь. Но на сей раз преступник прибег к другому способу уничтожения улик — если, конечно, кражу совершил тот же человек, который пытался сжечь желтое одеяние. Как тщательно Мэтт ни копался в пепле, но не обнаружил ничего, что походило бы на остатки книги.
В мотивах кражи сомневаться не приходилось: вор и убийца наверняка были одним лицом. Предположение сестры Урсулы насчет дротика оказалось верным. Вулф сам метнул дротик в книгу по истории английской церкви, а убийца вытащил его и воткнул в папку с именем Агасфера. А потом с запозданием сообразил, что полицейские могли осмотреть не только папки, но и книги в поисках отметин от дротика. И пришел к выводу, что они, видимо, этого не сделали (или не оценили то, что нашли), поскольку не предприняли никаких действий. Поэтому преступник просто унес книгу.
“Вот тут он дал маху, — подумал Мэтт. — Пропажа книги просто обязана привлечь внима ние официальных лиц”. Но тут же он понял, что никто, кроме самого Вулфа Харригана, не смог бы, взглянув на полку, сказать, чего именно недостает. Будь это что-нибудь другое, например фолиант с длинным немецким названием, посвященный пережиткам гностических верований, и Мэтт ни за что не вспомнил бы, какая книга пропала. Нет, он рассуждал верно. Убийца украл книгу, не зная, что сестра Урсула видела ее и разгадала тайну.
Но как? Вариантов было три. Первый, и наиболее вероятный: наличие второго ключа. Второй, самый привлекательный: существование какого-то невероятного способа зайти в запертую комнату и выйти из нее, который они упустили во время вчерашней оживленной дискуссии. И третий, совершенно неправдоподобный: астральные тела еще и книги красть умеют.
Но…
— Над чем вы смеетесь?
— Доброе утро, Конча. Я и не слышал, как вы вошли.
— Извините. Папа всегда грозил прибегнуть к жестоким мерам, если я войду в кабинет, не постучавшись. Я не знала, насколько вы строги в этом отношении.
— В дальнейшем так и будет. Вам грозят жестокие меры. Но раз уж вы здесь…
— Над чем вы смеялись?
— Если вы так упорно настаиваете, что вы не ребенок, перестаньте задавать вопросы. В вашем голосе звучит “Папа, почему?”. И вы чертовски настойчивы…
— Если я ребенок, не ругайтесь при мне. Съели? Над чем…
— Ладно, ладно. Я смеялся, потому что хоть из-за астрального тела не нужно больше беспокоиться. Ну, теперь вы счастливы?
— Хорошее слово: “счастливы”. — Конча смотрела на пустое место на полке. — Она пропала, да?
— Что?
— Книга о Вильгельме Втором, которой вы интересовались. Между прочим, вы держались далеко не так небрежно, как вам бы хотелось. Я и сама немного поспрашивала и выяснила, что вы опросили всех.
— Наверное, ее поставили куда-нибудь на другую полку. Я просто решил проверить кое-какую отсылку в заметках вашего отца и вспомнил, что видел где-то в кабинете нужную книгу.
— Пожалуйста, Мэтт, не надо со мной хитрить. Загадочные события продолжаются, ведь так? И я обязана про них знать, обязана.
— Зачем? Мистер Харриган мертв. Конечно, вам очень тяжело, но ничего не поделаешь. Маршалл толковый человек, он все выяснит. Это его дело. Правосудие совершится, и мертвый упокоится в мире. Не надрывайте себе душу.
— Вот она, разница в десять лет. — Конча вздохнула. — Неудачный у вас возраст, Мэтт. В моем возрасте правду чувствуешь инстинктивно. В возрасте сестры Урсулы ее знаешь. Но в вашем, или Грега, или даже лейтенанта только суетишься и при молодых делаешь вид, будто знаешь, а при пожилых — будто чувствуешь.
Мэтт улыбнулся.
— Очень глубокомысленно. И что же вы чувствуете?
— Что смерть подводит итог только для того, кто умер. Но что подведет итог для остальных? Мой отец мертв. “Измена выдохлась; ни сталь, ни яд, ни тайный бунт, ни внешний враг, — ничто его не тронет”. В прошлом году мы проходили “Макбета”, — добавила Конча, на мгновение сделавшись опять ребенком.