Диадема для Золушки
Шрифт:
– Просто я хочу воспитывать его вместе с тобой, - его слова прозвучали как-то очень грустно и откровенно, а она снова смеялась.
– Меня Настя ждет, - как бы извиняясь, сказала она, и, видя его грустное лицо, добавила, - Я обещаю…
– Ульяна! – он на радостях потянул ее за руку и обнял, и прижал к себе сильно, хотя делать это в машине было очень неудобно.
– Мартин, ты это серьезно? – она была удивлена.
– Да, - он слегка отстранился и посмотрел ей глаза, - я очень хочу, чтобы ты стала матерью моих детей,
И она снова испугалась. Он хотел ее поцеловать, но она увернулась и быстро выбежала из машины, чуть не упав при этом. Она пулей взлетела на седьмой этаж, это при том, что лифт не работал, и, затолкав в квартиру Настену, которая ее там уже ждала, захлопнула дверь перед самым носом Мартина. И он еще несколько раз позвонил. Но она и не подумала ему открывать, а, только, усевшись под дверью, разрыдалась.
– Улька, ты чего? – спросила Настена, сев рядом с ней, - Уль, ты что-то часто плакать стала, и все из-за кого? Из-за какого-то Мартина…
– Настька! – она плакала, но не знала от чего, от счастья или от горя.
– Да найдешь ты себе еще другого, - не унималась Настасья, - придумала из-за кого плакать…
– Насть! – позвала ее Ульяна, не в силах слушать ее бред, тем более что к ней он не относился.
– …ну, козлы, они и в Африке козлы…
– Настя-а!!!
– Что? – наконец услышала ее подруга.
– Насть, он сказал, что любит меня! – продолжая плакать, пролепетала Ульяна.
Настасья Любинцева с минуту молчала, облокотившись руками и спиной о комод, глядя куда-то в другое пространство, соображая, что же все-таки сейчас сказала ее Уля, и в итоге спросила.
– И чего тогда ты ревешь?
– Я ему не верю.
– Почему?
– Потому что я не красивая.
– И это говоришь мне ТЫ? – насмешливо спросила Настасья, - Ты ведь самая красивая девушка…
– Так ведь он-то меня такой не видел!
– Да, кстати, ты чего опять так вырядилась? И почему у тебя глаза голубые?
– Чего?
– У тебя голубые глаза!
Уля медленно встала с пола посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей. И глаза ее действительно были голубые. Странно, что Мартин этого не заметил, или заметил, но не сказал. Быть может, ночью и не заметил, но ведь утром все очень хорошо видно, и нужно быть слепым, чтобы не увидеть сияние этих глаз, особенно когда они были наедине. И веснушки, их ведь тоже не было.
– По крайней мере, одна мечта Мартина уже сбылась, - вполне спокойно произнесла Ульяна скорее для себя, чем для подруги, - Когда ты мне вчера позвонила, я стала быстрее собираться, и забыла линзы, а до веснушек мне времени не было.
– Значит, это твой настоящий цвет глаз? – уточнила Настя.
– Да.
– Выходит, он видел тебя почти настоящей, остались только очки и одежда!
– Да.
О том, что Мартин видел ее и без одежды,
– Было что-то еще, чего я не знаю? – спросила она.
– А что ты знаешь? – лукаво спросила Уля.
– Ну, то, что вы целовались, я видела, и то, что ты от него уже не шарахаешься, как от огня тоже. Что было после того, как…, как я предполагаю, вы меня уложили спать?
– Мы сидели на кухне, пили чай и разговаривали, - с абсолютно честным видом ответила Ульяна, - Кстати, пойдем, попьем?
– Пойдем, - согласилась Настена, но не остановилась в своих расспросах, - А что было потом?
– А потом мы пошли спать… - она наконец сняла ботинки и направилась на кухню.
– А потом чисто случайно проснулись в одной постели! Да? – закончила Настасья, прошлепав по паркету вслед за ней, и кивнула головой.
– Да! – Ульяна точно так же кивнула, улыбаясь и напевая любимую мелодию себе под нос, включила электрический чайник и стала доставать кружки из шкафа.
– Ну?
– Что «ну»?
– Как тебе?
– Насть, ну я же не первый раз, как говорится, замужем, - Ульяна, еще больше покраснев, возмутилась, - Ну, переспала я с ним. Ну, и что еще? Ну, мамой могу стать теперь…
– Ты серьезно? – шокированная Настасья будто ослабла, плюхнулась на табурет.
– Куда серьезнее! – а Уля опять улыбалась и говорила очень весело, словно все это было всего лишь розыгрышем, - Мне Мартин все утро только об этом и говорит. Желает папой стать!
– А ты?
– А что я? Будет значит будет, а не будет, и слава Богу.
– А если и правда у тебя будет ребенок. Что тогда? – кажется, Настасья видела в этом великую проблему.
– А что тогда? Крестной тебя возьму. Пойдешь?
– Я?
– Ну, мне-то собственному ребенку крестной быть нельзя, значит ты!
– Улька!
– Я так понимаю, что до тех пор, пока не выяснится, будет у меня ребенок или нет, вы оба меня настолько достанете, что у меня уже ничего, никого и никогда не будет! Ох, Господи, прожить бы этот месяц поскорее! Или сколько там?
– Уль, если у тебя действительно будет ребенок, то ты будешь рожать? – снова спросила Настя.
– А почему это тебя так удивляет? – улыбнулась Ульяна.
– А как же университет?
– На момент, когда мне предстоит рожать, будут каникулы, а потом найму няньку.
– Так просто?
– А зачем нужно все усложнять?
– Ну, ты, Улька, даешь! – восхитилась Настена, - Я бы так не смогла.
– А ты такого и не вздумай натворить! – строго сказала Ульяна, - Мне-то что, одно образование у меня уже имеется, второе получу, даже если придется после академического отпуска, на крайний случай восстановлюсь на коммерческой основе. Я могу себе это позволить. А ты не смотри на дурной пример. Живи пока возможно вольной пташкой.