Диадема для Золушки
Шрифт:
Вскоре свитер и штаны полетели на пол, и в лунном свете остался только стройный идеальный силуэт. Он отошел от нее ненадолго и оглядел всю с ног до головы. Она была безупречна.
Она видела его восхищение, и это было приятно. Она не смущалась и не торопила его, она давала ему возможность привыкнуть к себе другой.
Она запретила себе думать. Так она могла все испортить. Сейчас она могла только чувствовать. И пусть потом снова будет плохо, но сейчас она будет счастлива.
– Ты совершенство! – восхищенно произнес Мартин, глядя на нее.
–
– Передо мной мечта, или действительно ты? – спросил он, подойдя, но, не прикасаясь к ней. Его от нее отделяла лишь тонкая грань ее кружевного нижнего белья. Странная она все-таки: толстая плотная верхняя одежда и нежные идеальные кружева, наверняка не дешевые.
– Придумай что-нибудь сам, - усмехнувшись, попросила она, и не в силах больше ждать потянулась к его губам, чтобы поцеловать.
– Подожди, - попросил Мартин. Он должен был точно знать.
– Что-то не так? – встревожилась Ульяна.
– Я могу у тебя спросить?
– Что?
– Ты прости меня за бестактность… - его голос дрожал от возбуждения, но, тем не менее, он медлил.
– Говори уже, - подгоняла его Уля, спустив руки к ремню его джинсов.
– Ты была когда-нибудь с мужчиной? – выпалил Мартин громом среди ясного неба.
– Да, - ответила Ульяна, посмотрев в его глаза и остановившись, - А ты думал, я девственница?
– Да.
– Почему?
– Потому что ты боишься меня!
– А в данный момент я разве боюсь тебя?
– Мне так не кажется.
– Тогда какие еще могут быть вопросы?
– Никаких!
Она сделала еще шаг и обвила его шею руками, и эти объятия отразились сладостной болью внизу живота. Из груди вырвался приглушенный стон, сдержанный жарким поцелуем чувственных губ, и волна страсти и все испепеляющего желания накатила и унесла их обоих в пучину блаженства и наслаждения.
Когда все закончилось, ему не хотелось спать, как это было всегда. Он знал, что девушки этого не любят. И чтобы не засыпать, он часто выходил на балкон и много курил, а потом все начиналось сначала. И, в конце концов, он уходил на рассвете, чтобы хоть немного поспать дома.
А сейчас спать совсем не хотелось. И курить тоже не хотелось. Хотелось с ней говорить. Говорить о многом, о важном и о пустом. О чем угодно, лишь бы говорить.
– Уль, - позвал он ее.
– У-у, - отозвалась она где-то в районе его уха.
– Уль, ты что спишь?
– он искренне удивился. Она ведь должна была его теребить, чтобы он не заснул. Они все всегда так делают!
– А что я, по-твоему, должна сейчас делать? – промурлыкала она и потерлась носом о его колючую щеку.
– Уль, ты не должна спать!
– Почему?
– Девушки ведь не любят, когда парни засыпают после…
– В таком случае, можешь считать меня парнем… - хихикнула она и устроилась поудобнее у него на плече.
– Уль!
– Ну, что? – она оторвала голову от его плеча и, опершись рукой
– Давай поговорим? – он почти умолял ее.
– Мартин, ты что, сбрендил? Ночь на дворе, я спать хочу, - она не видела его настроения, не видела его довольной улыбки и веселых глаз. Она не могла и не хотела его сейчас понимать. Она не верила ни ему, ни себе. Особенно себе. Она хотела только успокоиться и заснуть.
Не было у нее сейчас никакого возвышенного настроения. Точнее не было абсолютно ничего. Совсем ничего. Пустота. И ничего больше.
Ей не хотелось к нему прижиматься, как к родному и единственному человеку. Ей не хотелось, чтобы он прижимался к ней. Вернее ей было все равно, будет он к ней прижиматься или нет. Оставалось только полное безразличие ко всему. Она знала только то, что сейчас ей как никогда хорошо и спокойно, и больше ничего не нужно.
И все.
Действительно все.
И она отвернулась от него.
– Тебе что, не понравилось?
– Ты дурак? Или прикидываешься? – она резко поднялась и посмотрела на него. Она была возмущена, - Вроде бы уже взрослый мальчик, а ведешь себя, как ребенок! Давай спи! Ты разве не устал?
Она снова отвернулась, а он обиделся, и она это поняла.
– Не обижайся, пожалуйста… - промурлыкала Уля, но говорить о том, что она не могла дать ему больше, чем уже было, не стала.
Она боялась. Боялась самой себя. Еще не известно, кем она проснется завтра, Ульяной или Улитой. И не известно, кто был сейчас, и кто испытывал безумное наслаждение несколько минут назад. Тогда о чем может идти речь? О каком «завтра», если у нее нет и «сегодня».
«В былом не знали мы добра, не видим в предстоящем. А этот час в руках у нас, владей же настоящим!» - вспомнила она слова великого философа. Как бы она хотела сейчас владеть настоящим, но не могла. Раньше у нее была четкая отлаженная система. А теперь ее не стало. Теперь она не знала, что происходит, и как на это реагировать.
Она открыла глаза, и посмотрела на него.
Он спал. Так спокойно и сладко. Его чуть пухлые губы были слегка приоткрыты. Словно дотронувшись до них взглядом, она облизнула свои, еще помнящие его прикосновения, и даже смутилась и ненадолго опустила взгляд. И так приятно было на него смотреть. На то, как он дышит, как равномерно вздымается его грудь при этом. И так захотелось снова прижаться к нему и поцеловать, но она не могла.
Было приятно вот так просто лежать рядом с ним, ощущать тепло его тела и вспоминать прошедшую ночь, и то безумство, которое было между ними. Она вспомнила и то, как его обидела. Но она знала, что поступила правильно. И, значит, ночью с ним была Улита, а теперь вернулась Ульяна. А Ульяна не может ответить на его чувства. Ульяна не предпринимает необдуманных поступков. И у Ульяны с Мартином ничего не было.
Поэтому между ними больше ничего и не будет. Это она так решила. И ее решение не обсуждается.