Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
Шрифт:
Кто изобрел велосипед, а?
Приписывали Леонардо. Дескать, если уж гений — так точно он, кому ж еще-то. Даже чертежи соответствующие откопали. Потом, правда, выяснилось, что чертежи чуть не прошлогодние — в смысле, подделка…
Крепостному крестьянину Артамонову приписывали — а как же! наши Левши всем левшам левши. Мол, сконструировал уральский мужик «диковинный самокат» и по приказу хозяина отправился верхом на нем прямиком из родного Верхотурья в Москву-матушку — царя удивить. И доехал, и удивил, и был всячески обласкан. И даже в музее Нижнего Тагила действующий прототип, на котором сей беспрецедентный пробег был совершен, хранится — в 60 кило весом… Позже, правда, провели экспертизу металла, из которого изготовлена
А изобретателем велосипеда — т. н. «машины для ходьбы» — был барон Карл ДРЕЗ. Он сконструировал свой первый двухколесный самокат с седлом и рулем в 1817 году. Потом покумекал, добавил еще пару колес и поставил тележку на рельсы (ДРЕЗина получилась).
Получив от короля энную сумму (наследник был очарован прикольным самокатом и просил не поскупиться), изобретатель отправился за океан — сначала в Бразилию, потом в Штаты. Там его новшество вроде бы глянулось, но поскольку «велосипедисты не очень-то любили ездить по тряской дороге, а все старались свернуть на гладкий тротуар, развивая на нем приличную скорость», власти сочли диковинку штукой хлопотной, и т. д.
По возвращению на родину жизнь барона была исполнена всевозможных лишений и общественного непонимания. Кончилось тем, что он удалился в лес, где и мараковал в тишине и забвении над своими поделками. А в революцию 1849 вышел из лесу в надежде поквитаться с недоброжелателями. Но революцию быстренько свернули, и Дрез, что называется, попал: «его признали психически ненормальным, всё имущество описали и расхватали, одним словом, обрекли великого изобретателя на голод и нищету»…
Кстати, мясорубку и печатную машинку (всего о шестнадцати, правда, клавишах) он же изобрел…
Чёрта лысого разбогател бы Альфред НОБЕЛЬ (ну хорошо: чёрта лысого не растранжирил бы отцово достояние), занимайся он одними лабораторными исследованиями. Тридцать миллионов крон, вот уже второй век подкармливающие лучшие умы человечества, были нажиты не талантливым химиком, но хватким промышленником. Основателя престижнейшей из премий обогатили не научные достижения, а их умелое практическое внедрение. Нобель торговал не статьями, описывающими его открытия, а реальным динамитом, производимым его разбросанными по всей Европе фабриками…
К чему всё это: да к тому, что деньги ЧАЩЕ ВСЕГО чудеснейшим образом не липнут к талантам. То есть, они даются им, но тут же утекают сквозь их лишенные цепкости пальцы. И персоны, могущие задать развитию человечества импульс, какого не в состоянии задать целая дюжина самых мудрых монархов и генсеков с президентами, в конечном счете, элементарно гибнут от голода.
Предвосхитивший появление кибернетики и даже придумавший для нее название действительный член Академии наук по горячо нелюбимому им математическому отделению Андре Мари АМПЕР достатка не знал никогда. Он был вынужден читать лекции не по чему хотел и мотаться с бесконечными инспекциями по университетам Франции. Во время одной из них и умер — в Марселе, от воспаления легких. Там же и был похоронен. О том, как непроста была жизнь этого действительно великого ученого, говорит хотя бы надпись, которую бедняга попросил высечь на его надгробном камне — «Наконец счастлив»…
Получившая две Нобелевки Мария КЮРИ, жила с мужем в скудно обставленной квартирке. Конечно, прежде
Больше того: попутно сделанное ими открытие целительных свойств радия моментально взвинтило цены на радиевые источники. Однако супруги наотрез отказались патентовать и использовать результаты своих исследований в коммерческих целях — по их мнению, это «не соответствовало духу науки, идее свободного доступа к знанию». Мария словно забыла, как когда-то они с сестрой пахали на возможность получить образование: сначала она пять лет давала частные уроки, чтобы Бронислава выучилась на врача, потом та пригласила Марию к себе в Париж и добывала средства на ее обучение…
Роберт ГУК — человек, чье имя должны бы носить ряд законов Ньютона и закон Бойля-Мариотта (Гук первым доказал его, а возможно, и сформулировал первым)…
Этот ученый, диапазон научных интересов которого сопоставим разве с универсальностью великого Леонардо, этот человек, написавший практический устав Королевского общества и служивший его мотором и душой, жил, по меньшей мере, весьма небогато. Сперва ему приходилось зарабатывать на учебу (для начала — певчим в церковном хоре). Потом он состоял натуральным негром при Фрэнсисе Бэконе и том же Бойле. Потом был платным сотрудником Королевского общества, которое проводило «одного из талантливейших людей старой Англии» в последний путь, задолжав ему колоссальную часть зарплаты…
Открытие Исааком НЬЮТОНОМ (пускай уж так и остается) фундаментальных законов мироздания не только не поправило его материального положения — оно вообще никак не повлияло на жизнь ученого: до пятидесяти трех лет Ньютон перебивался на скромное жалованье завкафедрой Кембриджа. Часть этих денег уходила на непрекращающиеся химические опыты, часть — на помощь родственникам. Доходы с издания знаменитых «Начал» получал не автор, а Королевское общество. Так что говорить о «стесненных обстоятельствах» можно безо всякого преувеличения. Он разбогател лишь после вступления в должность смотрителя Монетного двора — ему, как специалисту по металлам, было поручено наладить перечеканку всей английской монеты. То есть, гений зажил на широкую ногу, лишь сделавшись чиновником. И лишь через четыре года получил пожизненное высокооплачиваемое звание директора возглавляемого им заведения. Еще через два стал членом парламента. Еще через два — президентом Королевского общества, а еще двумя годами позже — сэром: Анна пожаловала-таки его в рыцарское достоинство. Богатый, прославленный, сильно располневший и впавший в свое последнее — старческое уже слабоумие Ньютон тихо умер в постели. Гроб с его телом несли на плечах в известное аббатство шесть пэров Англии.
Напомним, что студентом Тринити-колледжа он стал только в 22 года — до этого ходил в субсайзерах. Если кто-то не в курсе, субсайзерами называли бедняков, которым разрешалось посещать лекции за выполнение обязанностей слуг при своих обеспеченных однокашниках. Проще говоря, башмаки молодой Исаак богатеньким студентам чистил и т. п.
Ту же лакейскую школу, только в другом колледже — Дублинском (Святой и нераздельной Троицы) — прошел и родившийся через полтора года после его смерти Оливер ГОЛДСМИТ. В перерывах между занятиями парень тоже чистил обувь родовитым однокурсникам, таскал за ними учебники да мёл двор. Три года носил платье средневекового служки, питаясь объедками с преподавательского стола…