Диалоги
Шрифт:
b
а другое – старше единого, потому что возникло позднее. На том же основании и другое подобным же образом относится к единому, поскольку оказалось, что оно старше его и возникло раньше.
Аристотель.Да, это представляется так.
Парменид.Значит, поскольку ничто никогда не становится старше или моложе другого и оба всегда отличаются друг от друга на равное число, постольку и единое не становится ни старше, ни моложе другого
c
на разную часть от возникшего позже, равно и позднейшее – от более раннего, постольку необходимо также, чтобы другое становилось старше и моложе единого, а единое – другого.
Аристотель.Именно так.
Парменид.В силу всех этих соображений единое, с одной стороны, и есть и становится и старше и моложе себя самого и другого, а с другой – не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого.
Аристотель.Совершенно верно.
d
Парменид.А так как единое причастно времени и [свойству] становиться старше и моложе, то не должно ли оно быть причастным прошедшему, будущему и настоящему, Коль скоро оно причастно времени?
Аристотель.Должно.
Парменид.Итак, единое было, есть и будет; оно становилось, становится и будет становиться.
Аристотель.Как же иначе?
Парменид.Поэтому возможно нечто для него и его и это нечто было, есть и будет.
Аристотель.Конечно.
Парменид.Возможно, значит, его познание, и мнение о нем, и чувственное его восприятие, Коль скоро и мы сами сейчас все это с ним проделываем.
Аристотель.Ты прав.
Парменид.И есть для него имя и слово, и оно именуется и о нем высказывается; и все, что относится к другому, относится и к единому.
e
Аристотель.Все это, безусловно, так.
Парменид.Поведем еще речь о третьем. Если единое таково, каким мы его проследили, то не должно ли оно, будучи, с одной стороны, одним и многим и не будучи, с другой стороны, ни одним, ни многим, а кроме того, будучи причастным времени, быть какое-то время причастным бытию, поскольку оно существует, и какое-то время не быть ему причастным, поскольку оно не существует?
Аристотель.Должно.
Парменид.Но может ли оно, когда причастно бытию, не быть ему причастным, и когда оно не причастно ему, наоборот, быть?
Аристотель.Не может.
Парменид.Следовательно, оно причастно и не причастно [бытию]
156
Аристотель.Правильно.
Парменид.Но не есть ли время и тот момент, когда единое приобщается к бытию, и тот, когда отрешается от него? Ведь как будет в состоянии единое то обладать, то не обладать чем-либо, если не будет момента, когда оно либо завладевает им, либо его оставляет?
Аристотель.Никак.
Парменид.А приобщение к бытию ты разве не называешь возникновением?
Аристотель.Называю.
Парменид.А отрешение от бытия не есть ли гибель?
Аристотель.Конечно.
Парменид.Таким образом, оказывается, что единое, приобщаясь к бытию и отрешаясь от него, возникает и гибнет.
Аристотель.Безусловно.
b
Парменид.А так как оно – единое и многое, возникающее и гибнущее, то не гибнет ли многое, когда оно становится единым, и не гибнет ли единое, когда оно становится многим?
Аристотель.Конечно.
Парменид.А поскольку оно становится и единым и многим, не должно ли оно разъединяться и соединяться?
Аристотель.Непременно должно.
Парменид.Далее, когда оно становится неподобным и подобным, не должно ли оно уподобляться и делаться неподобным?
Аристотель.Должно.
Парменид.А когда становится большим, меньшим, равным, не должно ли оно увеличиваться, уменьшаться, уравниваться?
c
Аристотель.Да.
Парменид.А когда оно, находясь в движении, останавливается или из покоя переходит в движение, то, полагаю я, оно не должно пребывать ни в каком времени.
Аристотель.Как это?
Парменид.Прежде покоясь, а затем двигаясь и прежде двигаясь, затем покоясь, оно не будет в состоянии испытывать это, не подвергаясь изменению.
Аристотель.Конечно.
Парменид.Ведь не существует времени, в течение которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не покоиться.
Аристотель.Конечно, нет.
Парменид.Но оно ведь и не изменяется, не подвергаясь изменению.
Аристотель.Это было бы невероятно.
Парменид.Так когда же оно изменяется? Ведь и не покоясь, и не двигаясь, и не находясь во времени, оно не изменяется.