Диармайд: Черное Солнце
Шрифт:
Люди, покрытые язвами и ранами, валялись на полу как поваленные ветровалом деревья. Некоторые несчастные были похожи на гуманоидных изменённых, напавших толпой на Нико, но только частично. Чёрные вены, не человеческие когти, заострённые зубы, все как один худые.
Когда Диармайд вошёл, несчастные зашевелились, но напасть на него в этот раз никто не рискнул.
Диармайд одним прыжком преодолел комнату, заполненную телами гниющих заживо людей. От смрада слезились глаза. Ветхая двустворчатая дверь открылась от лёгкого толчка, ослепив оранжевым сиянием. Единственным источником света в комнате были горящие
— И кто же ты будешь? — ласковый, кокетливый голос Элизабет разбудил в Диармайде очередную порцию воспоминаний. Она ни капли не изменилась: высокая, ослепительно красивая брюнетка, с прямыми волосами до лопаток, перетянутые посредине чёрной лентой, вызывающий наряд, состоящий только из полупрозрачного кружевного корсета и обтягивающих брюк из тонкой ткани. На притягательном лице девушки сияла улыбка, а из-под кроваво-красных губ торчали жемчужно-белые кончики клыков. Красные глаза, с вертикальными зрачками, разглядывали гостя как хирург пациента, на операционном столе.
— Ди… я приходил к тебе когда-то вместе с Орсино, — дрогнувшим голосом заговорил Диармайд. В прошлый раз он не ощущал силы, сокрытой в этой умопомрачительной женщине. Одно её присутствие заставляло Диармайда вздрагивать, чувствовать свою неполноценность. Она была подобна недосягаемому божеству, снизошедшему в мир смертных. Величественная, неприступная, непобедимая.
— А-а-а-а, юный протеже… Учитель всё-таки решил отдать тебя мне, в качестве отсрочки? Не пойдёт… он уже слишком сильно задержал уплату своего долга… Ты не сможешь меня уговорить, — её красные глаза налились силой, озарив комнату кровавым светом. От подавляющей силы дурного глаза воздух потяжелел и стал обжигать лёгкие. Диармайд даже не дрогнул, он спокойно смотрел на девушку, ожидая её дальнейшей реакции. Он был на волоске от смерти, но без труда сохранял самообладание, усилием воли подавив чувство страха в себе. Он не боялся смерти… он страшился только неудачи в своём начинании, Элизабет де Пейн было его не запугать.
Элизабет оказалась рядом с Диармайдом слишком быстро, парень не смог разглядеть даже начала её движений, словно само пространство исказилось вокруг неё, перенеся девушку к гостю. Она подняла руку, с заостренными конусами ногтей, и поднесла её к лицу Диармайда.
— Как же ты на него похож… — тихо произнесла она, — невероятно, как я раньше этого не заметила. Ты не первая инкарнация, которую я встречаю. Но инкарнацию Диармайда О’Дуйвне мне ещё видеть не доводилось… Помнишь меня? — тихо, интимно спросила она. Диармайд чувствовал на лице теплоту её дыхания, отдающего металлическим запахом крови. Диармайд знал, это не из-за желания соответствовать образу… просто маги крови пахнут как кровь… ничего необычного.
— Нет… — выдержав паузу ответил Диармайд, — я не видел тебя ни разу за все воспоминания предка. Последнее, что я видел — как Грайне одурманила Диармайда и соблазнила его.
— Хм… обидно как-то, — глаза Элизабет опасно блеснули.
— Ну говори — зачем Орсино тебя прислал?
— Он мёртв. Я убил его.
Лицо Элизабет растянулось в улыбке, ещё сильнее обнажив
— А я говорила ему — ты слишком хорош, чтобы быть учеником такой бездарности как Орсино. — Зачем тогда ты пришёл? Добровольно отдаться в руки мага, чьего должника ты убил — неразумно.
— За тем же, из-за чего Орсино тебе задолжал — за услугой, — спокойным, ровным голосом сказал Диармайд, чувствуя, как на его теле встают дыбом волосы от растущего обилия маны в комнате.
Элизабет начала смеяться, громко. Девушка снисходительно смотрела на беспристрастное лицо мальчишки. Он молча ждал, пока женщина отсмеётся.
— И почему я должна на это соглашаться? — вытерев проступившие от смеха слёзы, спросила она.
Диамрайд достал телефон и открыл фотографию страницы дневника Жиля де Рэ. Естественно там было видно только описание эффекта от зелья, никакой рецептуры.
— Мне нужна помощь, чтобы заполучить «благословенную полынь». Я не собираюсь тебя шантажировать или торговаться — я не идиот. Первое, что я сделаю — отдам тебе лекарство, которое обещал Орсино.
— Чего ты от меня хочешь? — с серьёзным лицом спросила Элизабет.
— Пять лет твоей жизни.
— Всего-то? — Женщина сделала ещё один шаг, коснувшись своей большой грудью торса Диармайда. Он чувствовал теплоту её тела через одежду, ощущал сердцебиение.
— И зачем же? Чего ты хочешь добиться? — смотря в вертикальные зрачки парня спросила она.
— Уничтожить мир в том виде, в котором он существует сейчас, — улыбнувшись ответил ей гость.
Элизабет улыбнулась, протянув указательный палец к его правому глазу.
— Какие у тебя необычные глазки… впервые вижу такие. Как у мага воды появился дурной глаз? Тебе их имплантировали?
— Нет… они мои, — Диармайд приложил усилия, чтобы не вздрогнуть под изучающим взглядом девушки.
— Любопытно… — задумчиво произнесла она, — не думала, что такое возможно.
— Ты… — Элизабет замерла, заметив Нико у выхода из её скрытого жилища, — а я гадала, кому принадлежит знакомая мне мана… Не ожидала встретить ещё раз разочарование столетия. Мальчик тоже его ученик? — кивнула на Диармайда она.
— Нет, — проглотив оскорбление ответил Нико, — мне удалось отвести внимание от парня.
Элизабет не смогла сдержать смех.
— Может я и не его ученица, но мой отец был. Поверь, от этого существа невозможно ничего скрыть. Он куда больше, чем ты можешь себе представить.
Нико не нашёл, что ответить.
Тем временем Мелисса развернулась к Нико задом и заскребла задними лапами по полу, забрызгав его с ног до головы сточной водой. Месть свершилась.
Глава 21
Красоту прованской долины трудно переоценить, даже зимой. В мире не существует настолько чёрствых людей. Зелень природы поблекла из-за похолодания, но даже того, что осталось — было достаточно, чтобы зачаровать Диармайда. Несмотря на свою чёрствость, по отношению ко многому человеческому, природа для него всегда была отдушиной, особенно, когда он влачил своё существование в изоляционном лагере. В самые тяжелые для парня времена, воспоминания предка, странствующего по дикой Ирландии, наполняли его изувеченное сердце жизнью.