Диббук. Мертвая ведьма
Шрифт:
Глава 6
До того, как это случилось Аня была обычным подростком. Она хорошо училась, ходила в художественную школу, занималась боулдерингом.6 Слушала музыку и даже думала, что влюблена в соседа по лестничной клетке Никиту Власова.
Та жизнь канула в лету в день её тринадцатилетия. Как это было?
Аня проснулась посреди ночи, ощутив чужой и недобрый взгляд. Окно почему-то было распахнуто настежь, штора отодвинута в сторону, комнату заливал лунный свет. На подоконнике сидел старик и глядел на Аню немигающим взглядом. Сначала она так удивилась, что даже закричать не смогла, а потом рот её словно склеилии
С кошачьей ловкостью старик прыгнул ей на грудь и она охнула от боли. Его ледяная фарфоровая ладонь коснулась ее щеки. Белые светящиеся глаза уставились с маниакальным интересом. Со рта высунулся раздвоенный змеиный язык и старик облизнул потрескавшиеся сухие губы.
Аня лежала неподвижно, словно скованная каким-то заклятием и только глядела испуганными глазами по сторонам в надежде на то, что кто то проснётся – папа, мама?
За окном одиннадцатого этажа мелькнула тень, раздалось противное царапанье пластика. За окном сидел мальчик с золотыми волосами и хищным лицом, он жадно скребся в окно длинными желтыми когтями.
Аня видела, как он подполз к распахнутой створке. Вполз в открытое окно, как насекомое… Медленно, словно в фильме ужасов, мальчик перебрался на потолок. Может у него на ладонях присоски – мелькнула безумная мысль.
Мальчик повернул голову на триста шестьдесят градусов и глядел на Аню плотоядным взглядом. Аня чувствовала, как сходит с ума от ужаса, невозможности пошевелиться, она подумала что сейчас обмочится, но эта мысль показалась ей отчаянно нелепой в преддверии того, как эти жуткие твари набросятся на неё. Время замедлило бег.
Мальчик открыл рот и издал резкий скрипящий звук – кушать подано. Старик обнажил мелкие острые зубы…
Аня вдруг почувствовала как покалывание в теле становится менее ощутимым. Сейчас или никогда!
Старик склонился к ней в тот самый миг, когда она высвободила руку из под одеяла и нащупала на прикроватной тумбе увесистый торшер.
Вот её щеки коснулся шершавый язык…
Хрясь! От удара голова старика раскрошилась как фарфор и он упал на спину и забарахтался, как большой безголовый жук.
Пробежав по потолку, мальчик выпрыгнул в распахнутое окно. Аня сжала торшер сильнее. Там где секунду назад валялись осколки башки теперь копошились жирные белые личинки. Старик наконец перевернулся и на четвереньках двинулся к ней. Отсутствие головы, казалось, вовсе не смущало его.
Хрясь! Хрясь! Хрясь!
Она била до тех пор пока весь пол не усыпали сотни личинок.
В коридоре зажёгся свет.
Когда мама постучала в комнату и отворила дверь, Аня успела поставить торшер на тумбу и притвориться спящей. Дверь со скрипом захлопнулась. Личинки, на которые попал жёлтый свет энергосберегающей лампы исчезли, только на ковре темнели влажные пятна.
В следующие несколько ночей все повторилось. Насекомоподобные появлялись в комнате, едва стрелки часов показывали полночь. Аня ждала их, вооружившись тем же торшером и каждый раз давала отпор.
Обессиленная от бессонных ночей, девочка заметно похудела и под глаза легли фиолетовые тени. Обеспокоенная мама по настоянию врача отправила её в деревню к бабушке. Летние каникулы Аня провела в Кобылках, вновь прибавила в весе. Казалось, домашние продукты и свежий воздух пошли ей на пользу, но на самом деле Ане пошло на пользу отсутствие в
В следующий раз это произошло в школе. Химичка – Козюлина Яна Андреевна, особа весьма молодая и крайне отвратительная ввиду постоянных придирок – расписывала у доски формулы.
– Ну-сс, – сказала она, обведявосьмой «б» взглядом королевской кобры. – Кто мне скажет что такое химический символ? Гордеева!
Аня закатила глаза. Опять Гордеева.
– Химический знак – условное обозначение химического элемента. Первая буква его латинского названия. Иногда добавляется вторая буква – одна из последующих, обязательно строчная. – Поднявшись с места, ответила Аня. Благо, эта тема ей зашла – пусть гоняет вдоль и впоперек.
– Вот как? – Кобра скривила губы. – Садись, Гордеева. Плохо.
– Яна Андреевна, – возмутился Мишка-отличник. – Почему плохо? Она же все правильно сказала!
Аня скрестила руки, намекнув Мишке – завязывай, мол, ничего не добьешься. Личная неприязнь. Эта Яна Андреевна вдруг возомнила себя мисс Марпл и провела личное расследование по случаю похабных записочек, обнаруженных в классном журнале. Аня знала имя автора – им был Серега Ершов, тихоня и задрот, ненавидящий химию и Козюлину в частности. Он рисовал на химичку страшные карикатуры, а влетело за рисунки Ане.
– Гордеева, ты мне за это ответишь! – Шипела Яна Андреевна, тыча пальцем в очередной рисунок. – Этому тебя учат в художественной школе?
Можно было, конечно, Ершова заложить, но Аня думала, что он, как нормальный человек сам во всем признается, однако Ершов только поглумился над тем, как все сошло ему с рук.
Все это пронеслось в голове в миг, когда Козюлина выводила в ее дневнике жирную тройку.
– В следующий раз, Гордеева, – сказала она, – постарайся понять материал, а не вызубрить.
СТЕРВА!
Аня едва дождалась звонка и первой выскочила с кабинета, едва не столкнувшись с Власовым.
– Привет, – буркнул он.
– Привет, – ответила Аня и почувствовала, как к лицу приливает кровь.
В школьном туалете прокапывал кран и жутко воняло хлоркой. Аняпоторопилась сделать свои дела, поправила юбку и подошла к большому, оправленному в массивнуюпозолоченную раму (какая безвкусица) зеркалу.
О черт! На носу, будто майская роза, расцвел здоровенный прыщ. Откуда он только взялся, утром ведь не было же! И нос из-за него словно опух, а в коридоре Никита Власов… Если Ане повезло и при столкновении Никита не успел заметить весь этот ужас, то на перемене уж точно обратит внимание. Нет уж, лучше досидеть до звонка и когда ребята войдут в класс, Аня быстренько прошмыгнет на второй этаж, извинится перед алгебраичкой – она нормальная, полная противоположность Козюлиной, и мозг выедать не станет. Аня вздохнула. Внезапно в зеркале ей показалось какое-то едва уловимое движение, словно отражение подернулось почти невидимой полупрозрачной дрожащей туманной дымкой… Аня пригляделась и ужас заполнил её до краев. С зеркала на неё смотрела другая Аня. Она была какая-то неестественная, аномальная – глаза ввалились, Рот сжат в тонкую нить, а лицо… все лицо усыпано красными с белыми головками отвратительными прыщами. Другая Аня улыбнулась ей и девочка увидела тонкого белого червя выползающего из слезного глаза. Как завороженная, Аня уставилась на свое-чужое отражение. Что за ерунда здесь творится? Дверь в туалет дёрнулась и Аня ухватилась за ручку: