Диббук. Мертвая ведьма
Шрифт:
Спустя сутки, утром, прибежал Афанасий к соседям, весь белый, слова вымолвить не может. В конце концов разговорили его и вот, что узнали – ведьма ночью снова воротилась, не одна – с вурдалаками. Всех, кто ей навредил, утащили, загрызли – один только Афанасий спасся – в красный угол забился и молитвы читал, вот его и не тронули. Люди сперва подумали – спятил, перепил, может. Пошли поглядеть – а деревня в той стороне словно вымерла, ни единой живой души. Вызвали по такому делу милицию – приехали, и так крутились, и этак, собака их, как не тянули даже на ту территорию не
– Ну тогда хоть воды напьюсь, – сказал милиционер и опустил в колодец ведро…
– А вытащил знаешь что?
– Что? – Выдохнул Степка.
– Полное ведро человеческих костей.
– Степа! – Раздался голос за его спиной и оба вздрогнули от
неожиданности.
Мальчик обернулся.
– Что случилось? Что у тебя с лицом? – Ахнула мама.
– Упал. – Ответил он и выразительно взглянул на маму – мол, не спрашивай при девчонке-то.
– Здравствуйте, – поздоровалась Аня.
– Здравствуй, – ответила ей женщина, улыбнувшись. – Вижу, ты времени зря не терял. – Она подмигнула девчонке. – Лариса. – Представилась женщина и добавила: – Просто Лариса, без теть и прочего.
– Аня.
– А что же вы на улице стоите? Пойдемте в дом, меня таким пирогом угостили…
Аня покачала головой.
– Простите, эээ… Лариса. – Ей было непривычно обращаться к взрослой женщине просто по имени. – Мне домой пора, я бабушке обещала не задерживаться.
– Хорошо, Анечка. Ты к нам завтра заходи, поболтаем.
Аня кивнула и густо-густо покраснела.
– Пока, Степ. Досвиданья.
– Пока. – Бросил Степка.
Мама улыбнулась ипомахала на прощание. Скованно и неестественно, словно марионетка. Степу прошибло холодным потом.
– Ма-а-ам, – протянул он так жалобно, что сам не узнал свой голос. – Пойдем в дом, а?
Всего в доме было три комнаты – дедова, дальняя; маленькая, так называемая «детская», которую заняла мама и проходная гостиная. Обстановка по-советски скромная, без излишеств – в детской кровать-малютка, стол, колченогий стул со спинкой, шифоньер. В дедовой – тахта, тумба с дисковым телефоном и большой шкаф-купе. В гостиной стоял диван, слева обеденный стол с задвинутыми стульями, комод, на котором громоздился цветной «фотон» с рогатой антенной, трельяж (зеркал в створках не было) примостился в углу.
Воздух в доме был тяжелый, пыльный, смешанный с запахом нафталина, старых газет и лекарств, но больше всего Степку покоробило от странного чувства «взгляда в спину». Раньше он читал о подобных ощущениях, но никогда не испытывал ничего подобного.
– Обживемся, – сказала мама. Они пили чай с вкуснющим пирогом, которым Ларису угостила соседка Лена. – Папа звонил, ему предложили выгодный контракт, но придется задержаться почти на месяц. Зато потом обещал полгода быть дома.
– Так уж и полгода? – Хмыкнул Степка.
Глава 4
Ночью Степку разбудили шаги. Кто-то подошёл к двери и стал дергать ручку, она медленно проворачивалась, вот-вот поддастся… Степа лежал в кровати и не мог даже пошевелиться – тело одеревенело и покалывало. Дверца шкафа скрипнула
Под кроватью снова хихикнули и тонкий детский голосок запел:
– По синему морю, к зеленой землеПлыву я на белом своем кораблеНа белом своем кораблеНа белом своем кораблеМеня не пугают ни волны, ни ветер, -Плыву я к единственной маме на светеПлыву я сквозь волны и ветерК единственной маме на светеПлыву я сквозь волны и ветерК единственной маме на светеСкорей до земли я добраться хочу"Я здесь, я приехал!", – я ей закричуЯ маме своей закричуЯ маме своей закричу…3Но мама не слышит, она не придет,Но мама меня никогда не найдет…Из-за тучи выглянула бледно жёлтая луна. На полу комнаты сидела девочка лет трех-четырёх в красном платье с оборками, и низко склонив голову пела; её косички смешно торчали в разные стороны, но от голоса стыли жилы.
– Ты кто? – Пересилив себя спросил Степка и тут же пожалел об этом. Девочка медленно обернулась.
Уродливое лицо, сшитое из лоскутов, исказила злобная улыбка. Теперь он отчетливо видел, что существо, сидевшее в центре комнаты совсем не девочка, а всего навсего тряпичная кукла.
Кукла встала и переваливаясь, направилась к нему. Степка открыл было рот, чтобы позвать на помощь, но из горла вырвался только жалобный стон. Кожа покрылась мурашками.
Кукла ловко забралась в постель, откуда-то взяла подушку и накрыла лицо парализованного Степки.
– А-А-А-А-А! – Заорал он и проснулся.
Степан даже не сразу понял, что вырвался из кошмара – сперва ему показалось, что на кровати действительно кто-то сидит, но, приглядевшись, он понял, что это всего навсего скомканное одеяло. Никакой живой куклы в комнате, разумеется, не было.
Где-то за окном истошно орала кошка.
Понедельник начался с субботника. Мама пылесосила, Степа таскал из колодца воду, сметал с углов тонконогих пауков с жирными брюшками, отодвигал мебель и тщательно вымывал «вековую» грязь. После мытья полов вода стала графитово-серой.
Степан взял ведра, вышел во двор и выплеснул содержимое в сливную яму. С соседями их двор разделялся сеткой-рабицей. Одного лишь взгляда на соседский, чистый и ухоженный двор, оказалось достаточно, чтобы понять—более неприятного соседства невозможно себе представить. На клумбе возилась баба Оля, но его неприязнь, конечно же, относилась совсем не к бабке, а к ее зловредному внуку.