Дичь для товарищей по охоте
Шрифт:
— Мария Федоровна, может, за фруктами послать?
Андреева вскинула руку и слабо покачала ладонью.
Красин, поглаживая бородку, с интересом наблюдал за ними.
В кабинет заглянула прислуга в белом переднике с кружевной оборкой:
— Мария Федоровна, простите ради Христа, там человек к вам пришел, хочет переговорить!
— Кто такой? Я никого не жду, — слегка нахмурилась она и бросила взгляд на Красина, который быстро поднялся с места, подошел к окну и выглянул на улицу.
— Ой, боюсь, не выговорю я его имя… — покраснела
— Очень много «ж»… длинная такая фамилия.
Красин кивнул Андреевой, которая поднялась с дивана и, на ходу бросив взгляд в зеркало, вышла из комнаты.
— Чаю нам принесите, милочка! — громко распорядился Красин вслед прислуге и повернулся к Морозову:
— Савва Тимофеевич, еще раз считаю своим долгом выразить вам всю глубину моей признательности за оказанное участие в моей судьбе. Положа руку на сердце, скажу, что и не мечтал о такой поддержке. И еще хотел вас поблагодарить вас за…
— Десять тысяч, которые я давеча по просьбе Марии Федоровны передал некому юноше? — прервал его излияния Савва, отметив про себя, что главный инженер слегка напрягся. [24] — К слову сказать, — Морозов достал портсигар и, раскрыв, протянул Красину, но тот отказался, приложив руку к груди, — просил бы впредь действовать через Горького или Андрееву, а они уж сами пусть передают, кому следует.
— Как скажете, Савва Тимофеевич! — расслабился Красин, кивнул прислуге, поставившей на стол перед ними фарфоровые чашечки с чаем, блюдо с яблоками и вазу со сластями, взял конфету и развернул хрустящий фантик.
24
М. М. Книпович писала В. И. Ленину: «Он (Юноша — Д. И. Ульянов) занят сборами. Получено от Морозова 10 тысяч. Ищут оказии, чтобы переправить вам».
— Славные, очень рекомендую!
— Благодарю, — Савва глотнул чая. — Не ем. У меня от бомбошек чесотка начинается. Много сладкого не терплю. Ни в еде… ни в жизни. А вы — кушайте, кушайте!
Красин, доев конфету, разгладил пальцами фантик, аккуратно сложил в несколько раз и положил на блюдечко.
— Между прочим, «Юноша», о котором вы говорили — Дмитрий Ульянов, брат Ленина. Так что доверять ему можно.
— Не спорю. Однако по мне через Марию Федоровну, либо Алексея спокойнее будет.
— Ваше спокойствие, Савва Тимофеевич, для нас важнее всего! — заулыбался Красин, сцепив пальцы, обхватил колено и принялся слегка раскачиваться. — Кстати, а от кого вы партийную кличку Дмитрия узнали?
— Партийную кличку? — сдерживая удивление, спросил Савва.
— Ну, да, вы же сказали, что «Юноша» к вам за деньгами заходил.
— Интересно у вас устроено, — уклонился Савва от ответа, поняв, почему забеспокоился главный инженер, услышав о приходе
— Это, любезнейший Савва Тимофеевич, — натянуто улыбнулся Красин, — конспирацией называется. А принципы конспирации одинаковы, что в воровском мире, что у революционеров-подпольщиков.
— Подпольщики, понимаю, это те, которые под полом сидят? Как мыши? — с деланным простодушием рассмеялся Савва.
— До поры… как мыши, — улыбнулся Красин, в глазах которого Савва с удивлением заметил неожиданную жесткость. — А время придет — вылезем и до сыра своего доберемся!
— А не боитесь сыра в мышеловке? Ну, как прихлопнет вас? — в голосе Саввы послышалась легкая ирония.
— Не боимся. Когда дело до сыра дойдет, мы сами прихлопнем тех, кто мышеловки ставить горазд, — весело сказал Красин и шлепнул ладонью себя по колену. — К слову, позвольте спросить, любезнейший Савва Тимофеевич, вы-то нам зачем помогаете, ежели столь иронично отзываться изволите о нашем деле?
— Это только меня касаемо, — нахмурился Морозов. — Я в свою душу визитов не допускаю и в чужие лезть не люблю. Вижу, что время перемен ищет. Вот и присматриваюсь, размышляю, принюхиваюсь. А до всего нового, сами знаете, я завсегда большое любопытство имел. Но пока сам не разберусь, что к чему — к делу серьезно не приступаю.
— И как, в нашем деле разбираетесь потихоньку? — спросил Красин, заметив Андрееву, которая, показавшись в дверном проеме, остановилась, прислушиваясь к разговору.
— В силу своего умишки, — прищурился тот.
— И, к примеру? — с любопытством спросил Красин.
— К примеру? — Савва запыхтел папиросой. — Не одобряю вашу полемику с эсерами. Статья Плеханова, под названием, если память мне не изменяет, «Ортодоксальное буквоедство», определенно не понравилась.
— И что же вы, в таком случае, считаете главной задачей момента? — поинтересовался Красин, переглянувшись с Андреевой, которая ответила легкой улыбкой.
— Никак не организацию демонстраций. Почва к этому не готова. Главное, пропаганда при помощи газет и брошюр. Вот с этим я вам и помогаю.
— Насчет готовности почвы и у нас споры идут, — поморщился Красин. — Хотя, я так считаю, надо ввязаться, а там видно будет.
Морозов с сомнением покачал головой.
— Что же касается пропаганды, — продолжил Красин, — как раз об этом я и хотел с вами, Савва Тимофеевич, переговорить. Сейчас как нельзя остро встает вопрос о необходимости регулярной подготовки профессиональных революционеров-пропагадистов. Поэтому в финансировании нужна некая системность. И поэтому мы просили бы вас увеличить ежемесячный гарантированный взнос до трех тысяч.
Морозов затушил папиросу и отодвинул от себя пепельницу.
— Две даю каждый месяц, как и обещал Марии Федоровне, — сухо сказал он. Больше не могу. Деньги не печатаю. Если что смогу сверх — дам. Не обессудьте.