Дикари Гора

Норман Джон

– Спасибо, Господин, - покраснев, сказала она.

– Подход, Рабыня, - прозвучала моя следующая команда.

– Да, Господин, - проговорила она, и на руках и коленях, поползла ко мне.

Опять, как и в первый раз, я взял её на руки, и положил на спину, около меня.

– Я - девственница, - сказала она и покраснела.

– Я знаю. Результат проверки твоего тела, сделанный вскоре после твоего приобретения, Грант, твой хозяин мне сообщил.

– Да, Господин.

– Такая информация

является общедоступной среди рабовладельцев, -пояснил я.

– Да, Господин.

Я взял ткань её рабской туники, и, перебирая между пальцами, сказал:

– Это - тонкая, слабая ткань.

– Да, Господин.

– И она хорошо Тебя показывает всем окружающим.

– Да, Господин.

– А ещё, у Тебя симпатичные ноги.

– Спасибо, Господин.

– Ты – напряжена, - заметил я.

– Простите меня, Господин.

– Ты знаешь, что с тобой будет сделано сегодня ночью? – спросил я.

– Я должна быть лишена девственности, - прошептала она.

– Это – смехотворно. Это - абсурдно. Скорее Ты должна быть вскрыта, действие, которое, в случае рабыни, в интересах всех мужчин.

– Да, Господин.

– И это вряд ли будет болезненным, но если и будет, то боль будет кратка, и чувствовать Ты будешь её недолго.

– Я понимаю.

– Но если Ты хочешь почувствовать, в некотором смысле, необычность момента, то мы можем завтра, перековать в ланцет один ножей Грант.

– Я поняла, - задрожав, прошептала она.

Это казалось мне лучше, чем предоставить решение этой проблемы дикарям. Они имеют склонность быть нетерпеливыми в таких вопросах, даже с их собственными женщинами. Самодельный ланцет, стерилизовавший в кипящей воде, казался мне предпочтительней, чем заостренная кость кайилиаука или того хуже обструганный колышек.

– Но, очевидно, твоё вскрытие, только лишь простая формальность.

– Очевидно, - сказала она, как мне показалось немного иронично.

– Но, - продолжал я, - кроме этой непредвиденной мелочи, Ты понимаешь, зачем тебя послали на мои одеяла, с твоей точки зрения, в чём цель твоего направления сюда, и добиться исполнения какой цели Ты должна быть полна решимости?

– Да, Господин.

– Да, что? – потребовал я полного ответа.

– Я должна удовлетворить Вас своим телом, - сказала она.

– Ты опять не понимаешь, - недовольно сказал я.

– Господин?

– Это слишком ограничено. Ты должна доставить мне удовольствие со всей цельностью твоей женственности, и во всей полноте твоего рабства.

– Значит гореанский Господин, - задумалась она, - будет желать, и владеть, всей мной полностью.

– Вот именно, - подтвердил я.

– Я надеялась, что это могло бы быть так,- шептала она.

– Что? – не понял я.

– Ничего, Господин, -

ответила она шепотом.

– Это только в Вашем прежнем мире, считается, что мужчины интересуются только телом женщины.

– Да, Господин.

– Но я сомневаюсь относительно того, что это так, даже, в таком полностью извращённом мрачном мире.

– Да, Господин.

– Безусловно, - продолжал я, - тела женщин небезынтересны, и они хорошо выглядят в рабских цепях.

– Да, Господин.

– Но Ты должна понять, что та, кто носит цепи, столь соблазнительная, красивая и беспомощная является цельной женщиной.

– Я понимаю, Господин, - откликнулась она.

– У тебя ещё нет клички, не так ли? – вдруг спросил я.

– Нет, - вздохнув, ответила она.
– Мой хозяин ещё никак не назвал меня.

– Как звали тебя прежде? – спросил безымянную рабыню.

– Миллисент Обри-Уэллс, - сказала она, и вдруг вскрикнула. – О-о-о! Ваша рука!

– Ты что, возражаешь?
– удивился я.

– Нет, Господин. Я - только рабыня. Я не могу возражать.

– Это - необычное имя, - заинтересовался я. Моя рука удобно покоилась на её левом бедре.

– Такие имена весьма обычны в той социальной среде, которая недавно была моей.

– Понимаю.

– Моя семья происходит из высших сословий, очень высоких сословий, моего мира.

– Я догадался.

– А теперь я лежу около Вас в рабской тунике, - прошептала она.
– Но я - девушка высшего сословия, девушка очень высокого положения. Вы должны понять это.

– Точнее, когда-то Ты была таковой.

– Да, Господин.

– Теперь Ты - только безымянная рабыня.

– Да, Господин.

Я улыбнулся.

– Я была дебютанткой, - призналась она, - меня только начали выводить в свет на смотрины.

– Я понимаю.

– Нас используют, чтобы объединять семейные союзы, - начала объяснять она, кем была раньше, тогда когда была Миллисент, - или дают как премии, энергичным молодым людям, быстро поднимающимся в компаниях наших отцов.

– Ещё одна Форма рабства, - заметил я, - но без честности ошейника.

– Да, - сказала она с горечью.

– Женщин часто используют в таких целях, - признал я.

– Моя тетя как-то сказала мне, что это было всё, для чего я годилась, - пожаловалась она мне.

– Твоя тетя ошибалась.

Она задохнулась. Моя рука переместилась несколько выше по бедру рабыни.

Она справилась своим дыханием. Моя рука, снова лежала спокойно.

– Нам, конечно, разрешат наши клубы, наши развлечения, наши вечеринки, наши коммерческие предприятия.

– Да, я понимаю.

– Но это было бессмысленное существование, - сказала она, и повторила, - бессмысленное. О!