Дикари Гора

Норман Джон

– Да, - подтвердил я правильность её выводов.

– Я понимаю, Господин, - сказала она с горечью.

– Вы видишь, Ты всё ещё расценивала себя, неосознанно, по крайней мере, в настоящее время, как свободная женщина. Возможно, будет лучше сказать более узко, Ты рассчитывала на сохранение хотя бы одного из прав свободной женщины.

– Я не должна быть избита, Господин? – спросила она с дрожью в голосе.

– По крайней мере, не сейчас, - сообщал я ей.

– Спасибо,

Господин.

– Во-вторых, чувство, которое могло бы иметь отношение к твоему замечанию об измене, это невинное чувство, раскрытия или проявления важных аспектов твоей природы, довольно подходящее чувство для рабыни. В этом смысле, у рабыни нет никакой альтернативы, кроме как выдать себя. Она действует в соответствии с обязательством, довольно жёстким и строгим, чтобы выпустить, проявить и показать себя полностью, и во всей её глубине и многогранности, цельность её характера, полноте её женственности.

– Да, Господин.

– А теперь мне кажется, пора приковать тебя цепью к другими рабыням.

– Вы можете вот так просто взять и посадить меня на цепь вместе с ними, не так ли? – сердито сказала она.

– Да.

– Вы взяли мою девственность. Неужели, это для Вас ничего не значит?

– Нет, - ответил я ей.

– Конечно, в конце концов, это ведь была только девственность рабыни! – воскликнула она.

– Совершенно, правильно.

Она сердито скривилась.

– Ты, правда, сердишься?

– А мне разрешают сердиться?

– Пока, я разрешу тебе это.

– Да, - сказала она, - я сержусь.

– Твоя злость совершенно не оправданна. То, что с тобой здесь произошло, было просто вскрытием рабыни, её взломом, её открытием, незначительной вступительной технической особенностью в истории её неволи.

– Конечно! – обиженно, сказала она.

– Что Ты думаешь о хряке, вскрывающем самку тарска, - спросил я.
– Ты видела этих животных на улицах Кайилиаука, на рассвете следующего дня после твоей продажи, когда мы вступили в поход. Они используются, весьма часто, в небольших гореанских городах для уборки мусора.

Джинджер и Эвелин отождествляли этих животных с варварками их каравана. Они также сообщили им, что во многих городах, такое животное на рынке, могло бы стоить не меньше, чем они сами.

– Я – самка тарска! – горько сказала она.
– Я - рабыня!

– Ты думаешь, что Ты действительно ценна?

– Нет, Господин.

– Посмотри туда. Ты видишь? – спросил я, указывая на горизонт.

– Да, - ответила она, - я вижу.

И она сердито откинулась на спину.

На востоке уже появилась узкая полоса света. Воздух всё ещё был влажным и холодным.

– Вы уважаете меня?

– Нет.

Она задыхалась,

униженная и несчастная.

– Поцелуй меня, пятьдесят раз, и хорошенько, - приказал я ей.

– Да, Господин, - покорно отозвалась она, и начала целовать меня в лицо и шею. Я считал поцелуи. Когда их число достигло пятидесяти, она легла рядом.

– Сегодня Вы хорошо меня использовали.

– Ты – просто рабыня, - объяснил я. – Это очень просто, хорошо использовать ничтожную рабыню.

– Несомненно, такие девушки как я, часто хорошо используются.

– Да, - не мог я не согласиться.

– И, мы должны подчиниться, несомненно, к даже нашему самому зверскому использованию.

– Конечно, - подтвердил я. – Тебя это беспокоит?

– Нет, Господин. В самом деле, нет. Просто, я ещё не привыкла к тому, чтобы быть домашним животным, рабыней.

– Я понимаю.

– Когда Вы использовали меня, то не давали мне даже шанса, чтобы использовать Вас.

– Нет, - согласился я.

– Это делалось намеренно?
– поинтересовалась она.

– Конечно.

– Умный способ ясно дать понять мне, что я была только ласкаемым животным, беспомощным в Ваших руках.

Я промолчал.

– Я едва справляюсь со своими чувствами. Они настолько беспокойные, настолько волнующие.

– Говори, - разрешил я.

– Я должна была лежать здесь. Я не могла убежать. Я должна была подчиняться!

– Да, - подтвердил я.

– Мной управляли. Мной владели!

– Да.

– Я был бессильна, – признала она и воскликнула.
– Как Вы властвовали надо мной!

– Ты использовалась с большой мягкостью, - пояснил я, - хотя, что и говорить, с твердостью и властностью, как и приличествует использовать рабыню. Что касается властвования, то Ты ещё не можешь даже начать подозревать, что такое для женщины, быть в полной власти Господина.

– На сколь же полно владели бы ей, - прошептала она.

– Да.

– Вы можете понять мои чувства чрезвычайной беспомощности и унижения? – спросила она.

– Я думаю, что могу, - ответил я, ожидая продолжения.

– У меня есть ещё и другие чувства, - шептала она.

– Какие?

– Я не могу поверить, что я полностью отдалась в Ваших руках, - тихо, шёпотом призналась она.

– Ты - просто рабыня, которая отдалась. Но Ты как рабыня, ещё даже не начинала изучать того, что является природой истинной рабской податливости.

– Несомненно, это мне будут преподавать.

– Ты красива, так что это не маловероятно.

– Я даже мечтать не могла, что такие чувства, какие Вы вызвали во мне, могут существовать, - прошептала она.