Дикая любовь
Шрифт:
Растирание переходит во весьма ощутимый массаж. Муж разминает сильно и интенсивно, а я с возрастающим чувством неловкости понимаю, что меня это заводит. В сексуальном смысле. Его горячие ладони, размашистые движения, когда я жду, что мужские пальцы вот-вот соскользнут чуть вниз и… Я настолько погружаюсь в свои грезы, подталкиваемая все возрастающим возбуждением, что, не сдержавшись, издаю очень томный и однозначно требовательный стон. Мы оба замираем одновременно. Я застываю, прикусив губу, а муж вдруг убирает руки из-под моей рубашки и встает.
Продолжаю лежать лицом вниз, боясь посмотреть на него. Слышу,
Бушую я еще довольно долго, впрочем, не решаясь разбудить мужа. А потом, утомленная насыщенным днем, все-таки засыпаю. Когда просыпаюсь утром, понимаю, что Арэнка уже нет. Во мне снова, как и вчера, поднимается раздражение. Именно оно помогает мне довольно быстро разжечь костер в вигваме и нагреть воды для чая. Есть не хочется. Тело ощущается немного задеревеневшим, но болеть ничего не болит, подействовали вчерашние мазь и массаж. Эти воспоминания поднимают в моей душе новую волну негодования.
– Тоже мне муж, - бурчу я, заваривая травы для чая. – Взял и уснул! Что вообще с ним не в порядке?! Или это со мной что-то?
Последняя фраза повисает в воздухе и погружает в крайне плаксивое настроение. Может и правда, я не гожусь ему в жены, поэтому он не спит со мной? В смысле, только и делает, что спит! Боже! Как это все утомило! Внезапно умолкаю, уставившись в котелок, давно снятый с огня и поставленный на специальную подставку рядом. Вода в нем кипит и бурлит, того и гляди – выплеснется, словно посуда все еще висит над костром. Опять проделки моей неподконтрольной стихии. Надо успокоиться! Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Сосредотачиваюсь на дыхании. Нет ничего и никого. Только мои вдо-ох и вы-ыдох. Вдо-ох и вы-ыдох. Когда открываю глаза, вода в котелке просто спокойно парует и все. Это хорошо. Я даже радуюсь, что у меня получилось взять под контроль стихийный всплеск.
– Доброе утро, - внезапно раздается за моей спиной.
Вздрогнув, поворачиваюсь.
– Доброе утро, Уна. Хочешь чаю?
– Не откажусь, - младшая сестра мужа усаживается возле очага и берет из моих рук глиняную чашку. – Что сидишь такая хмурая? Совсем не похожая на счастливую жену.
– Нет, не хмурая, задумалась просто… - мне не хочется сейчас что-то рассказывать Уна, тем более, что я ее знаю всего день, возможно, она тут же пойдет и все перескажет моему мужу, или еще кому-то похуже.
– Так и будешь сидеть весь день в вигваме, или все-таки проявишь характер и покажешься среди людей? – подначивает меня девушка.
– У меня и тут дел полно. Нужно еду приготовить, вещи разобрать. Присмотреться к хозяйству, где тут и что, я еще не совсем поняла.
– Еды наши женщины
– Куда принесли? – непонимающе переспрашиваю.
– Возле входа в жилище лежат и стоят. Просто горы. Это дары, чтобы облегчить начало вашей семейной жизни. У нас так принято, традиция такая, - терпеливо объясняет Уна.
– Хорошая традиция, - отвечаю, улыбнувшись. – Всем бы такую.
– Не могу не согласиться, - тоже улыбается девушка. – Если ты не будешь завтракать, то пойдем, я покажу тебе наши территории. У нас тут есть такое чудо, что, может, ты о таком даже не слышала.
– О? – сестре мужа удается меня заинтриговать. – Тогда пойдем, мне уже не терпится.
И действительно, когда мы выходим из вигвама, я обнаруживаю множество подношений, стоящий просто на земле. Лепешки, завернутые в листья, мясо, уже готовое и еще даже теплое, овощи, сырые и приготовленные, рыба.
– Оно не пропадет, если будет тут лежать? – обеспокоено спрашиваю Уна. Не хотелось, чтобы обо мне пошла слава, как о бестолковой хозяйке.
– Ничего ему не станется за полдня. А как придешь, разберешь и решишь, что куда. Часть готовой еды можно отдать старикам, у нас таких немного, но есть. Думаю, они с удовольствием примут твои дары.
Мы сначала идем прямо, а потом поворачиваем чуть вправо, оставляя лес и поселение слева, а горную гряду за спиной. Уна двигается споро и легко, невзирая на большой живот. Впрочем, я от нее не отстаю, радуясь, что начинаю потихоньку осваиваться в новом теле. Мы идем молча. Поднимаемся на холм. Я понимаю, что мы пришли еще до того, как завершили подъем. Запах. Соль и йод. Звук шипения волн. Не веря своим органам обоняния, обгоняю сестру мужа и, выбежав на вершину холма, замираю, любуясь открывшейся картиной. Внизу плещется море! Не совсем море, конечно, скорее залив, потому что с двух сторон его ограждает суша и тем не менее! Здесь! Море! Это просто невероятно! Радостно сбегаю вниз, скидываю сапоги и ступаю босыми ногами на гладкие камни. Подхожу к воде. Море ласково набегает, обнимая солеными волнами мои стопы. А у меня такое странное ощущение внутри: хочется и смеяться, и плакать одновременно.
– Здравствуй, море, - говорю я тихо, касаясь кончиками пальцев воды.
Такое чувство, что оно отвечает. Меня словно обнимают материнские руки, прижимают к груди, поют колыбельную.
– Мизу! – из почти эйфорического состояния меня вырывает встревоженный голос моей спутницы. Она хватает меня за плечо и тянет на берег. Только теперь я обращаю внимание, что стояла в воде по самые бедра и замочила платье почти до талии. – Что ты творишь? Не пугай меня так!
– Извини, Уна. Я не специально. Задумалась о чем-то…
А сама смотрю в воду, где на глубине шевелятся тонкие нити водорослей и плавают рыбки. Вот ты какое, море. С тобой надо глаз да глаз! Осматриваю берег и тут вижу, что некоторые камни, покрыты тонким слоем белого налета.
– Я сейчас, - говорю сестре мужа и бегу к одному такому камню.
Останавливаюсь возле валуна, который одной своей стороной утоплен в воду, а другой вылез погреться на солнце. Смочив палец слюной, провожу по белому налету и довольно улыбаюсь. Да! Ура! Я сегодня мужа та-а-ак встречу, пусть только попробует не… Что "не" боюсь признаться даже себе.