Дикая любовь
Шрифт:
– Возможно, так даже лучше. Ничто не туманит вам голову, вы сами выбираете себе пары, влюбляетесь.
– Ты меня иногда удивляешь. Бывает стойкое ощущение, что ты не отсюда, не из племен. Как если бы ты росла за соленой рекой.
– А что там, за соленой рекой, за морем? – спрашиваю с интересом, заодно чтобы перевести разговор в другое русло, я ведь не знаю, что говорил мой отец Арэнку о том, как я у них появилась. И спросить забыла. Дурища!
– Мы не знаем. Когда-то река была мелкой, и там жили другие люди. Не такие, как мы. Светловолосые и светлоглазые, не оборотни.
– Понятно. Тогда вернемся к проклятию, - задаю тему разговору.
– А ты упрямая, - усмехается Уна и протягивает мне пустую чашку. – Налей еще чая, а то в горле пересохло от многочасовой болтовни.
Наполняю и ее и свою чашки и снова усаживаюсь.
– Проклиная всех мужчин, Лута лишила нас истинности, обрекая на муки и женщин своего племени. Ведь в природе оборотня искать свою пару. Искать и не находить теперь. Получается, даже когда появляется союз, мужчина в нем все равно частью души ждет, что вот сейчас придет его единственная. Это заставляет его тосковать и искать утоления эмоций вне своего вигвама.
– Что? В смысле, изменять?!
– Нет! В смысле выбрасывать всю тоску и ярость на поле боя. Поэтому наше племя так разрослось. Думаешь, нам нужны все эти территории? Просто наши мужчины не могут иначе. Тишина и уют семейной жизни заставляют их тоску усиливаться, а в бою она затихает. А представь, каково женщинам? Знать, что есть часть сердца твоего любимого человека, которую он тебе никогда не отдаст, - в голосе Уна проскальзывают грустные нотки. – Знать, что он всегда будет рваться не к своему очагу, а от него.
– Тяжело… - роняю, вздыхая.
– Очень тяжело. Правду говорят, месть – обоюдоострое оружие. Лута хотела отомстить мужчинам, а в итоге – ранила и женщин. Причем, не только душевно, но и физически.
– Это как?
– А вот так. Теперь если мы рожаем девочку, то все проходит легко и быстро, а вот если мальчика – результат никогда не известен заранее.
– Какой результат?
– Кто выживет. Чаще, конечно, выживает мальчик, чем мать, но бывает, что умирают оба. Роды тяжелые и затяжные, звериная часть ребенка сопротивляется, не понимая, что происходит. В общем… нелегко это.
– И ты, зная такое…
– Да, все равно решилась. Мизу, дети – это продолжение нашей с мужем любви. Я надеялась, что будет девочка… Глупо, конечно. Но уже как будет…
– Уже да.
Мы одновременно смотрим на большой живот индианки.
– Возвращаясь к снятию проклятия, - Уна потирает поясницу, ей явно уже хочется прилечь, потому я ее прерываю.
– Давай завтра. Я вижу, что ты устала…
– Нет, давай уже сегодня. Завтра у нас и без разговоров будет много дел, - возражает сестра мужа. –
– ЧТО?!
Уна смотрит на меня как строгая учительница на нерадивого ученика, но потом вдруг начинает хохотать, прямо до слез.
– Это шутка! Просто у тебя такое лицо было, словно тебе снится кошмар, и ты никак не проснешься. Захотелось тебя немного взбодрить.
И продолжает хохотать, вытирая мокрые глаза.
– Ну, знаешь! – хочу что-то злое сказать, но видя как от души веселится Уна, не сдержавшись, фыркаю и тоже начинаю смеяться.
– Нам это было нужно, - спустя какое-то время говорит индианка, когда мы полулежим, уставшие от смеха.
– Да. Чтобы снять напряжение, - подтверждаю.
– К сожалению, о снятии проклятия нам почти ничего не известно. Есть какие-то туманные намеки, всего несколько предложений, которые дошли до наших дней. Сама понимаешь, когда это все произошло, письменности не было. Да что там тогда, даже сейчас не все оборотни умеют писать и читать, со счетом легче, потому что каждый хочет знать, сколько у него шкур, лошадей и детей, - Уна усмехается. – Поэтому все передавалось устно. Ясное дело, кто-то что-то забыл и добавил свое, кто-то вообще рассказал, как ему захотелось.
– Это понятно, - отвечаю.
– Так вот, поскольку проклятье наложила женщина, то и снять его может только женщина. Жена, истинная и мать в одном лице. Если с женой и матерью понятно, то вот с истинными беда, сама понимаешь, они как вид из нашего мира просто исчезли. Тогда спадет проклятие, когда муж полюбит жену, как частицу своей души, и в тяжкую минуту испытания отдаст за нее жизнь, дабы кровью смыть бесчестные деяния своего предка. И тогда спадет проклятие, когда из чрева жены выйдут волки и, насытившись материнской плотью, взвоют на луну.
– Ужас! У тебя нет в запасе еще одной глупой шутки? Мне кажется, я сейчас упаду в обморок.
– К сожалению, ничего не идет в голову, - отвечает Уна, устало закрывая глаза.
– Так, ладно, спасибо за ужастики на ночь, но тебе пора отдыхать. Пойдешь к себе, или приляжешь у меня?
– На вашем супружеском ложе? Нет уж. Я к себе. Увидимся завтра утром. Плотно позавтракай, придется много ходить.
– Куда это? – переспрашиваю удивленно, провожая сестру мужа на выход.
– Ты теперь жена вождя и у тебя есть обязанности. Раньше их должна была выполнять старшая сестра, но Нэша отказалась и вместо нее все делала я. Теперь же, если ты хочешь завоевать уважение племени, бери на себя посильные задания.
– Так я только за, - отвечаю, - но что нужно делать?
– Завтра утром надо набрать воды и наведаться на все сторожевые посты. Там стоят наши женщины, нужно поговорить с ними, показать, что ты тоже волнуешься о муже, приободрить. Да и просто посплетничать по-женски. Пусть видят, что ты часть племени.
– А много этих постов? – спрашиваю.
– Много. Двенадцать. Никто не охраняет только район соленой реки, понятно, что ни один зверь не сунется в такую воду.
– Хорошо. Тогда я возьму и еды, раз будем много ходить.