Дикая Роза. Семь лет спустя
Шрифт:
— Кастро слушает!
— Сеньор, это беспокоит Эйженио, торговец с улицы Такуба. Только что в ресторан «Гвадалахара» вошел тот мужчина, карточку которого вы мне дали. Я могу получить свои десять долларов?
— Получишь пятнадцать, Эйженио, если ты не ошибся. Сейчас я буду, но еще ведь время завтрака. Вдруг он выпьет только кофе? Слушай, тогда последуй за ним, я увеличу вознаграждение.
— Хорошо, сеньор!
Детектив набрал номер доньи Фелиситас де лос Анхелес Сильва, сообщил, что немедленно ждет ее на улице Такуба, рядом с входом в ресторан «Гвадалахара», поймал такси — его старенький «вольво» был в ремонте — и ринулся туда, где расположился позавтракать искомый сеньор — ученый Сильва.
Ресторан был почти пуст в этот час, так что Кастро быстро нашел
Впрочем, звонить не пришлось, донья Фелиситас уже ждала его у входа в «Гвадалахару». Кастро внимательно посмотрел на женщину: она выглядела спокойной и уверенной, но опытный взгляд мог бы отметить излишнюю бледность, а поданная для пожатия рука оказалась ледяной. «Идите за мной, сеньора. Я сяду за свой столик, а ваш неподалеку, сами увидите».
С утра довольствовавшийся лишь стаканом апельсинового сока, детектив тут же принялся уплетать яичницу с ветчиной, внимательно наблюдая за тем, как сеньора медленно опускается на стул напротив мужа, долго и внимательно смотрит на него, а затем заговаривает. Тот смотрит на нее несколько удивленно, а потом что-то, так же негромко, отвечает. Донья Фелиситас говорит еще что-то, а потом поворачивается всем корпусом в сторону детектива, глаза ее на редкость выразительны: даже если бы она не показывала еще при этом пальцами, Кастро бы все равно догадался, что она зовет его на помощь. Он вскакивает, делает два больших шага и усаживается на фигурный стул рядом с «супругом» сеньоры.
— В чем дело? — спрашивает, не повышая голоса, сеньор гурман. — Не мешайте мне завтракать, вокруг много свободных столиков.
— Этот сеньор подтверждает, что его зовут Мигель Сильва, но при этом он видит меня впервые, впрочем, как и я его, — отчетливо произносит женщина. — Что ж, разрешите в таком случае представиться: я Фелиситас де лос Анхелес, двадцать лет как супруга сеньора Сильвы, ученого-микробиолога. Кто вы? Что вы сделали с Мигелем?
Тот жует и смотрит на донью Фелиситас пустыми, ничего не выражающими глазами, потом берет салфетку, вытирает губы и неожиданным прямым ударом в челюсть укладывает детектива на пол, перепрыгивает через него и бежит к выходу. Кастро поднимается, ощущая, как из разбитой губы начинает сочиться кровь, и бежит за мнимым сеньором Сильвой следом. К счастью, тот без машины и хорошо виден на улице Такуба. Он замечает преследование и вскакивает в автобус, Кастро растерянно смотрит вслед, но тут рядом с ним тормозит машина: слава богу, сеньора Сильва — женщина сильная и находчивая. Чуть было не упустили: лжеученый выскочил из автобуса на перекрестке у светофора и кинулся вправо, к станции метро. Развернуться было негде, и Кастро покинул автомобиль, наказав сеньоре дожидаться его в бюро.
Дальше все было делом техники. Кастро вскочил в тот же поезд подземки, спрятался за веселым бородачом у окна в противоположный вагон, где ехал двойник Сильвы, и спокойно наблюдал до станции «Боливар». Там его клиент вышел, несколько раз обернулся, не обнаружил преследования и спокойно отправился наружу. Кастро незаметно держался за ним на расстоянии двадцати метров. К счастью, тот снова не воспользовался машиной, да и не было такси поблизости…
Детектив едва успел укрыться за киоском: лже-Сильва остановился, посмотрел во все стороны и нырнул, в подъезд. старого доходного дома без лифта. Кастро подождал минуту и двинулся следом, стараясь ступать бесшумно. Шаги затихли где-то. на третьем этаже, щелкнул замок двери, кажется, справа. Ну что ж, теперь он знает, где искать. Черт, как плохо, что у него нет переносного радиотелефона, придется воспользоваться автоматом на углу: без лейтенанта Фабилы ему трудно войти в квартиру на законном основании. Ничего, из этой будки подъезд хорошо просматривается…
Они показали фотографию Сильвы
Посреди грязной, захламленной, полной остатков еды кухни им предстала уже знакомая картина, мнимый Сильва лежал на полу без сознания и без следов насилия на лице и теле, пульс был, дыхание, было, но человек не реагировал ни на что.
— Карамба! — воскликнул Фабила. — Это уже какая-то чертовщина! Но ведь этот, кажется, никак не был связан с Линаресами?…
Глава восьмая
Большой, тенистый, очень старый, но и очень ухоженный сад с аллеями и тропинками, с удобными скамьями и беседками в тени платанов и разросшихся высоких акаций. Какая благодать посидеть в таком саду в жаркий день, глядя сквозь ажурный купол беседки в проплывающие высоко в синем небе пышные облака! Можно даже позабыть, что вокруг этого райского сада с фонтанами и фонтанчиками шумит, тяжело дышит наполненный бензиновым смогом многомиллионный город. Но нельзя забыть, что прекрасный этот сад — сад скорби и печали, ведь все аллеи и тропинки в конечном счете приведут вас к трем старым и двум новым госпитальным корпусам. И в положенный час на этих аллеях и тропинках гуляет, на этих лавочках и в этих беседках сидит не слишком много людей в больничных халатах и их посетителей: так уж получилось, что в последние годы врачи этого госпиталя занимаются большей частью самыми трудными, самыми безнадежными случаями.
В подавленном состоянии духа пришли в большую розовую беседку Роза, Рикардо и Рохелио. Только что они побывали в отдельных палатах, где лежали Кандида и Эрлинда. Положение их было без изменения — слабый пульс, редкое дыхание, сильная бледность, несмотря на то что они были подключены к внутривенному питанию. Дежурный врач на вопросы ничего определенного не ответил, сказал лишь, что ухудшения по сравнению со вчерашним днем не произошло. Рикардо порывался пройти к главному врачу, но из двери кабинета вышел лейтенант Фабила и попросил их подождать в саду в розовой беседке. И вот они молча сидели и ждали уже пятнадцать минут.
— Да, сеньоры, — заканчивал тем временем беседу с Фабилой, Кастро и Рохасом главный, врач госпиталя, молодой профессор Густаво. Педро Матеос, — все это, во всех четырех случаях, с двумя мужчинами и двумя женщинами, абсолютно схоже по симптомам. Но наши анализы пока не дают мне основания назвать конкретное заболевание: все органы у них работают, но в очень ослабленном режиме, как будто кто-то дал команду организму, и он стал выполнять свои функции лишь на пятнадцать процентов. Но это все-таки не кома, как предположил уважаемый доктор Кастильо — это неизвестно что и больше всего похоже на пресловутый летаргический сон.
— Профессор, — спросил детектив Кастро, — а проведено ли уже исследование на яды? …
— Да, по просьбе полиции мы начали такое исследование, оно еще не закончено до конца, но, похоже, о привычных и известных нам отравляющих веществах в данном случае говорить не приходится.
— А есть ли следы уколов на теле? — задал свой вопрос Фабила.
— Что считать уколами, сеньоры? Ярко выраженный медицинский укол виден на сгибе руки у сеньориты Кандиды Линарес, но мы знаем, что его делал, вводя в вену успокаивающее, домашний доктор Кастильо. Роча и неизвестный, доставленный последним, — мужчины, они бреются, следовательно, у них всегда есть микропорезы, из которых даже кровь не сочится, и видны они лишь под сильным увеличением. Сеньора Эрлинда Линарес — домохозяйка, а значит, чем-нибудь да должна немного уколоться за день. В большинстве случаев мелкие бытовые уколы, сеньоры, практически безболезненны, и потому мы чувствуем лишь самые существенные из них: от иголки, ножниц или разбитого стекла.