Дикая жизнь в лесу
Шрифт:
Глеб стоял у костра, где в Гусевом котле кипятилась вода для чая. Чайник не взяли, потому что отец сказал, что настоящие лесовики варят чай в котелках: он получает особенный вкус от дыма и угольков, которые в него попадают из костра.
— Закипает! — сообщил Глеб. — Будем так пить? Чаю-то не взяли…
— На кой он нам! — сказал отец. — Настоящие лесовики, брат, заваривают шиповник и кипрей: так он и зовется — Иван-чай!.. Беги-ка сорви мне во-он с красной метелочкой: он и есть!
Глеб выдернул куст с корнем и принес ему. Кипрея этого росло по берегу столько, что
Отец отрезал своим ножом грязный корень, а остальное сунул в котел. Обстругал несколько веточек шиповника и тоже — туда! Потом начал заглядывать в свое варево, потирая руки:
— Заварится — аромат необыкновенный! Куда там всяким чаям! И не только не вредный, но и полезный вдобавок — витамины содержит!
Когда котел закипел, его сняли с огня и накрыли телогрейкой, чтобы хорошенько настоялось.
На завтрак ели опять хлеб с помидорами, которые почему-то забраковал ночной воришка, потом стали пить знаменитый лесной чай. Цвет у него был очень красивый, темно-красный, а по вкусу — чай и чай… Но все пили его кружка за кружкой, после каждого глотка чмокали, ахали, восхищаясь необыкновенным вкусом, и допили весь котелок до дна.
Особенно старался Глеб.
— Поеду обратно в Свердловск — целый мешок этого иван-чая наберу! — сказал он. — Или, лучше, два!.. Буду только иван-чай дома пить. Жалко, я раньше не знал!
После чая отец торжественно заявил:
— Ну, братцы-разбойнички, подготовляйтесь к ухе!
Он собрал свои удочки, банки с насадкой и прикормкой и пошел на берег. Вместе с ним ушел Гусь.
Остальные вели наблюдения за дикой мышью.
Ее увидел Глеб и показал всем: похожа на домашнюю, но вся какая-то лесная. Она вылезла из травы, никого не боясь, схватила большую хлебную крошку и куда-то понесла. Потом быстро вернулась и начала искать, нет ли чего еще. Глеб стал отламывать от хлеба кусочки и кидать ей. Мышь проворно относила их к себе в нору, стараясь обернуться как можно скорее, чтобы запасти хлеба побольше, а уж отдыхать — потом!
— Хозяйственная какая! — сказал Братец Кролик. — Она, наверно, и папиросы нагрызла… Но картошку ей не дотащить… Картошку и помидоры кто-то другой свистнул…
Колюнька тоже начал крошить мыши хлеб, говоря:
— Вот мышата сейчас радуются-пляшут: никогда они не видали такого вкусного хлеба!.. И много столько!..
И даже сам заплясал от радости за мышат.
— Эх, жалко, ничего другого вкусного не взяли! — жалел Глеб. — Могли бы ей всего дать… Чтоб на всю зиму запаслась!
Но мышь испугалась Колюнькиной пляски, шмыгнула в траву и больше не вышла.
— Беги на берег, узнай, сколько там рыбы наловили! — приказал Колюньке Братец Кролик. — Небось уж полкотла.
Колюнька долго не возвращался, а потом прискакал и восторженно доложил:
— Уже рака поймали! Клещами своими так и шевелит… Черный, страшенный… Пошли покажу! Он у нас сидит на привязи!
Колюнька повел всех к берегу и показал место, где привязанный веревочкой за лапу сидел в воде угрюмый рак, который отполз по дну на всю длину веревочки и замер, видно раздумывая над своим безвыходным положением.
— Пока
— Пускай сидит, покуда не доловим их до полного котла, — согласился Мишаня.
Но ни одной, даже маленькой, рыбки отец с Гусем пока не поймали.
— Не клюет почему-то… — сокрушался отец, — Я уж и прикормки набросал килограмма два, а все не клюет…
— На Гусиновке нашей и то лучше ловится! — подтвердил Гусь. — Я там раз тридцать восемь пескариков натягал, как копеечку!.. Аж круглые от жиру, чуть не лопаются!..
— Надо полагать, к непогоде это! — сказал отец — Недавно жаба кричала: тр-р-р-ю-ю… А жаба перед дождем кричит — примета есть…
— Как же так! — заспорил Глеб. — Я все приметы читал! По приметам, дождя не будет: дым от костра идет вверх — раз! Ласточки высоко летают — два!
— Ну, насчет ласточек — это еще вопрос! — не сдавался отец. — Они и высоко летают, и низко, глянь-ка!
В самом деле: одни ласточки мелькали под облаками, как черные точки, другие ловили мошек над самой речкой.
— Муравьи ползают как ни в чем не бывало, — спорил Глеб. — А перед дождем они обязаны сидеть дома, укреплять свой муравейник.
Но отец был упрямым, не хуже Глеба:
— Я в муравьев не верю, это насекомые, у них ума нет, один инстинкт, а жабы — мозговитые твари!
Они начали спорить, у кого больше ума, — у муравьев или у жаб, и наконец Глеб сдался:
— Я, дядя Петя, здешних примет не знаю, — сознался он. — Я больше знаю приметы, какие в Африке действуют или там в Бразилии… Например, если термиты и гремучие змеи попрятались, то должно быть наводнение… Еще знаю…
— Это точно! — согласился отец. — Те приметы верные… А здесь черт знает что: путаница, понимаешь!.. В Африке мы б с тобой не пропали! И в Бразилии не растерялись! Но только вот одного я не пойму никак: по какой такой причине тут рыба не ловится? Быть не может, чтоб в таком месте она не ловилась! Я его с малолетства знаю, самое что ни есть рыбное… Должно, ночью дождик зажарит, так что готовься, голытьба!..
Колюнька тем временем ползал по круче, выискивая место для своего Чиполлинушки, чтобы и он мог пожить дикой жизнью в какой-нибудь уютной пещере под корнями, и вдруг закричал:
— Сюда! Сюда! Нашел! Картошка наша!
Кручка заросла вениками и кипреем, в ней было множество укромных ямок, и в каждой ямке, под корнями ветел, в кустах были спрятаны картошины, помидорины, яблоки. Кому-то здорово пришлось потрудиться, чтобы распрятать их по всему берегу!
Отец сказал, что это сделал скорее всего какой-то лесной зверек.
— Давай собирай обратно! — скомандовал он, не отводя глаз от поплавка. — Картошка нам еще при годится, а то пока начнется клев, как бы на одних помидорах с голоду тут не опухли!..
— Не опухнем! — гордо сказал Гусь. — Какая важность!
Однако первый кинулся выискивать картошины среди ямок и зарослей, а запрятал их неизвестный зверек так хитро, что, когда собрали все, картошки получилось гораздо меньше, чем было утащено. Остальную зверек, наверное, успел перетаскать в свою кладовую.