Дикая жизнь
Шрифт:
Но мы просили только разрешения пару раз в неделю делать вместе уроки и встречаться ненадолго по выходным. Так что это было легко. И мы действительно делали уроки, нас не только тянуло друг к другу, мы были полностью совместимы, как ботаны из какого-нибудь спецкласса. Нам крупно повезло. Согласитесь.
На следующей неделе я уезжаю в прикольный школьный лагерь под названием «Маунт Фэрвезер», где учат быть прикольными, прикольно полагаться на себя, бегать по прикольным горам, правильно определять, где север, как развести костер, и, наверное, как зажарить на нем прикольные зефирки-маршмеллоу.
Эстер
Дэн, Эстель и Джейни учатся по обмену в Париже. Уехали на прошлой неделе. Снова слезы. Снова расставания.
Психолог сказал Дэну, что там ему будет хорошо. Может, даже добавил, что это пойдет ему только на пользу. Наверное, Париж и есть то место, где все только на пользу.
Я правда стараюсь жить настоящим, но что-то не особенно получается.
В стене окно. На окне штора. За окном луна. В дневнике можно писать даже белиберду, было бы желание; все равно это связь со страницей или хотя бы с мыслью об общении. Вроде бы.
Иногда я буду писать тебе, Фред; иногда буду писать себе. Иногда буду писать просто что вижу, ибо когда я вижу серпик месяца в меркнущем небе… я вижу не только его, но и тебя.
3
Понадобилась целая куча уговоров – в основном для мамы, – чтобы я перенеслась с пола гостиной на тот самый рекламный щит. Биб знала маму слишком хорошо. Выклянчить у нее согласие удалось четырьмя доводами:
– Я с нее глаз не спущу.
– Никто ее не узнает.
– Посыл – не «секси», а «волшебная сказка».
– Она сможет отложить деньги на путешествия.
Первые три предназначались для мамы с папой, четвертый – вообще-то для меня. Для моих родителей деньги, к сожалению, не стимул. В отличие от меня. Мне их вечно не хватает. А гонорар ожидался гигантский – это же глобальная кампания. (Со своими нынешними подопечными мне пришлось бы нянчиться до глубокой старости, чтобы заработать столько же, потому что платят бебиситтерам [3] самое большее двенадцать долларов в час.)
3
Babysitter (англ.) – няня.
Деньги на путешествия я начала откладывать давным-давно. Еще несколько лет назад я условилась с родителями, что на летних каникулах между школой и университетом поеду не в Байрон-Бей на неделю, а присматривать за квартирой Биб в Нью-Йорке (в Верхнем Вест-Сайде, всего в двух кварталах от супермаркета «Зейбарс», так что с голоду не помру), пока тетя гостит здесь, в Мельбурне. Но пока что я, работая приходящей няней, подрабатывая во время школьных каникул и откладывая все, что могу, сумела скопить около трехсот долларов, а их не хватит даже на дорогу в один конец.
Даже когда мама наконец согласилась, было ясно, что от затеи с рекламным щитом она не в восторге.
Когда я заявилась домой с крашеными волосами – кстати, выглядели
Биб перевела все в шутку, разговаривая с ней в стиле газетных заголовков:
– Новые исследования показали: краска для волос не приводит к химической нейтрализации политической грамотности. Феминистка выжила, несмотря на профессиональную коррекцию бровей. Макияж: он смывается!
– Все это в былые времена считалось тяжким преступлением, – в порядке разъяснения сообщила мне Биб. Как будто я не слышала все феминистские лозунги, какие только есть, как будто сама не выдавала их при необходимости и когда было не влом.
– И постскриптум, мама: в нашем классе я единственная никогда не красила волосы, – сказала я.
– Уже нет, – ответила она, вскинув брови.
В студии фотографа устроили большое предварительное совещание, на котором Биб «консультировалась» с арт-директором, тот «консультировался» с визажистом, а тот, в режиме ожидания, – с колористом. Послушать их, так мои волосы – проблема глобального значения. Но что бы они ни делали, сразу стало ясно, что такой прически я еще никогда в жизни не видела.
Речь шла о каком-то «послойном» окрашивании, «текстурном» окрашивании и «секционном» окрашивании. И самое удивительное: хоть выбрали штук десять разных цветов и красили пряди по отдельности, заворачивая в фольгу, волосы по-прежнему выглядели, как мои, только будто бы их отдельно подсветили целым набором гламурных прожекторов.
Но пока профессионалы занимались волосами, скучища была ужасная. На «пробные» прическу и макияж ушел целый день. Вообще-то я бы и в десять раз дольше вытерпела, лишь бы увидеть, как Шарлотта позеленеет от зависти, когда я вернусь домой.
– Ты сама на себя не похожа, – выдавила она из себя и утопала к себе дуться.
Делая вид, будто ничего особенного не произошло, я ушла наверх и заперлась в ванной. Прямо насмотреться на себя в зеркало не могла. Выглядела я потрясающе. Глаз не отвести. Впервые за свою коротенькую никчемную жизнь Шарлотта оказалась права: я действительно была не похожа сама на себя. Как будто мне на лицо налепили произведение искусства.
Моргая, я таращилась на собственное отражение в зеркале. И видела сначала себя, а уже через мгновение – красивую маску. Лет на пять старше меня. Будь я в страшном кино, получился бы идеальный момент для первого нервного срыва. Может, маска заговорила бы со мной. Как мое уже спятившее и повзрослевшее «я». Из будущего. Меня передернуло. Я сама себя накрутила. Собрав волосы в конский хвост, я открыла кран и пустила воду.
Съемки состоялись перед самым концом третьего семестра, а рекламу на щит повесили в последний день каникул, когда мы уже собирались уезжать из города на четвертый семестр в «Маунт Фэрвезер» – так называется лагерь для выездных программ частной средней школы Кроуторн.
«Сроки жесткие, как рыбья жопа», как выразилась Биб.
Ругается она, будто живет с диагнозом. Говорит, это оттого, что слишком много времени проводит в коллективе.
Как только рекламу повесили на щит, она разошлась по всему Фейсбуку. Холли запостила ее первой, еще даже клей высохнуть не успел. Один клик клавиши – и превращение старшеклассницы совершилось. Была пустым местом, а стала загадкой.